— Нет такого слова!
— А вот и есть! Так называют сборщиков кедровых орехов!
— Ладно, засчитано. Продолжаем.
Игра продолжалась минут десять. Продул Кабан. А пробивать фофаны по результату расклада в «Камень, ножницы, бумага» выпало Гюрзе.
— Мочи! Заслужила, — не без сожаления сказал Луцык.
— Я не умею, — сообщила она.
— Ну что за поколение! Ужас какой-то! Сейчас научу. Значит, так. Кладешь ладонь на голову жертве, оттягиваешь другой рукой средний палец и отпускаешь. И — бабах по черепушке! Это и есть фофан. Он же чилим. Давай на мне попробуй.
Девица делала все, как советовал наставник, но получалось у нее плохо и слабо.
— Эх, молодежь! — с досадой произнес Луцык. — Ну а хотя бы щелбан-то ты умеешь ставить?
— Щелбан могу.
— Валяй.
— Один фофан за три щелбана канает, — заметила Джей.
— Мы так не договаривались! — возразил Кабан.
— Не гони, правила не я составляла.
— Это беспредел!
— Продул? Тогда сиди и не чирикай!
И Гюрза прописала Кабану девять щелбанов. Первые три оказались слабенькими, но она быстро наловчилась, так что к концу процедуры на лбу у проигравшего красовалась багровая блямба. Кабан не на шутку расстроился и надув губы, демонстративно повернулся к товарищам спиной. А Гюрза наоборот повеселела и была крайне довольна собой.
— Вы прямо как дети малые, — презрительно хмыкнул Пятак. — У вас что там, на Земле все такие?
— У нас все разные, — огрызнулся Луцык.
— Мальчики, не ссорьтесь, — блаженно потягиваясь, сказала Джей. — Лучше полюбуйтесь, какая погода!
— Я бы все отдала, чтобы вернуться назад, в промозглую Москву, — проворчала Гюрза.
— К сожалению, это невозможно. Мы здесь надолго застряли, если не навсегда…
После небольшой паузы Луцык сказал:
— Вы знаете, а я в детстве часто мечтал о том, чтобы очутиться на необитаемом острове. Особенно, когда шел домой после школы с полным портфелем двоек.
— Можешь порадоваться! Твои мечты сбылись! — хихикнула Джей.
— Не-а. Карфаген — не остров и вполне себе обитаем. А я мечтал, чтобы все было как в книжке про Робинзона Крузо. Тропический остров, где нет ни души. Только я и природа.
— А как же Пятница?
— На Пятницу я, так и быть, согласен, но с одним условием. Пятница должна была девушкой.
— Смотри, какой важный курица! Нет уж, все должно быть по канону. Если ты Робинзон, то твой Пятница будет мужчиной. И каннибалом.
— Пятница не был каннибалом! — возмутился мечтатель.
— Еще как был! — коварно захохотала Джей. — Он предлагал Робинзону съесть убитых им людей. Пришлось герою убеждать обретенного друга в том, что такие гастрономические пристрастия неправильны.
— Нет, с каннибалом я отказываюсь дружить.
— Но ведь у Крузо получилось его перевоспитать, и у тебя получится.
— Джей, педагогика — не мой конек.
— Кстати, а еще есть продолжение книги про Робинзона Крузо.
— Какой-то новодел?
— Нет, тоже Дефо написал.
— В первый раз слышу.
— Называется «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо». Там уже сильно постаревший, но не растерявший дух авантюризма, Робинзон отправляется в кругосветное путешествие. Посещает свой родной остров, Африку, Индию, Китай, Россию. И всю дорогу ворчит и ругается. Все ему не так, все не эдак. Матросня — сплошь предатели и негодяи, китайцы — дикари, московиты — ленивые язычники. Один он в белом. Ты почитай, интересно.
— Спасибо, воздержусь, пожалуй. Мне твоего пересказа хватило.
Толчок представлял собой обычную полянку, поросшую жухлым кустарником.
Когда они приехали, там уже находились люди.
Два долговязых мужика с хмурыми лицами, прибывшие на уазике. Один в черной робе, другой в зеленой. Урка и раб.
Две девушки и парень в длинных сероватых туниках, подпоясанных разноцветными кушаками. Их также доставила повозка, запряженная ослом.
Зачуханный мужчинка в кожаной куртке и широких штанах с карманами по бокам. За спиной у него был армейский брезентовый рюкзак. Наверное, пехом пришкандыбал.
— В черном и зеленом — алькатрасовцы, будьте с ними поосторожней. Лучше вообще не разговаривайте. А девицы с парнем — дарьянцы, — объяснил Пятак.
— Это те, кто волшебнице Дарьяне поклоняются? — спросила Джей.
— Они самые. Хреновы язычники.
— Не любишь ты их…
— Не люблю.
— А почему?
— Есть причины.
— С ними-то можно общаться? — спросил Луцык.
— Лично я воздерживаюсь. А вы — как хотите, — равнодушно сказал Пятак.
— А что за чувак в кожанке?
— А это Левша.
— Мастер на все руки?
— Он самый. Вот с ним можете смело разговаривать.