— Хороша девка!
— А то! Огонь-баба. Звали ее Эдита. А, нет, Эльвира… Или не Эльвира. Короче, как-то ее там звали. Забыл как.
— Может, Эмилия?
— Нет, точно не Эмилия. Эмилия — это моя бывшая жена. Когда мы с ней познакомились, я еще видел. Мы были молоды и влюблены. Поженились почти сразу, после того как начали встречаться. Баба она была, если честно, ни рыба ни мясо — лепи из нее что хочешь. А я так себе гончар, вот и слепил потаскуху, которая ложилась под каждого, кто ее пальчиком поманит. Она умудрилась переспать даже с нашим почтальоном, которому было под шестьдесят. Эту суку я задушил, а тело выбросил в канал. Нехай трахается с рыбами.
— Жестоко.
— Но справедливо. А вот следующая моя жена была просто ангел во плоти. Холила меня и лелеяла. А браком мы сочетались, когда я уже стал незрячим. Я был на седьмом небе от счастья, но случилась беда. Ее сбил пьяный водитель. Потом я отыскал этого ублюдка и проломил ему череп.
— А как ее звали?
— Имя этого урода — Чарли Блек.
— Нет, не его, а ее… Как звали твою вторую жену?
— Маргарет… Или нет… Маргарита… Что-то в этом роде…
Остап подумал, что сейчас самое время свернуть шею этому болтливому старику. Но случайный взгляд на зеркало лишил его решимости.
— Я чую, что в тебе живет страх, Остап, — блеснув золотыми зубами, произнес Крот.
— Да трясет немножко с бодуна, — пробормотал потенциальный убийца.
— Нет, это не похмелье. Ты боишься иначе. Как человек, который замыслил, что-то недоброе…
— Да ну что ты!
— Выходит, я ошибаюсь?
Пахан два раза стукнул тростью об пол. Не был ли это какой-то сигнал для телохранителей, например, «Приготовиться к атаке»? По спине Остапа пробежал холодок, он судорожно проглотил слюну и сказал:
— Ты ошибаешься.
— Неужели? А может, я все-таки прав?.. Ну же, не бойся, скажи.
— Н-н-ет, — голос заговорщика дрогнул.
— А про Фунта ты мне ничего не хочешь рассказать?
— П-п-про Фунта? Я н-н-не понимаю, о чем ты.
— Все ты прекрасно понимаешь, — Крот помедлил, прежде чем произнести фразу, от которой у собеседника перехватило дыхание. — Я хоть и слепой, но не тупой. И место свое не зря занимаю. Мне известно обо всем, что происходит в Алькатрасе.
Остап замер, не в силах вымолвить и слова.
— Вижу, ты взволнован. Присядь-ка и успокойся, — сказал пахан и, дождавшись, когда Остап примостится на стул, продолжил: — Давай вот как поступим. Я буду говорить, а ты кивай, если правильно. Хорошо?
Последовал кивок.
— Значит, дело было так. Этот паршивец Фунт сказал, что готовит восстание. Он и трое мушкетеров. И предложил тебе присоединиться к ним. Верно?
Кивок.
— И ты наверняка хочешь узнать, откуда мне все это известно.
Снова кивок.
— Черная магия! — демонически хохотнул Крот, но тут же сменил улыбку на смертельно серьезную гримасу. — Повелся, да? Не отрицай, вижу, что повелся. А если серьезно, то о заговоре мне доложили информаторы. Они же передали ваш разговор. Тоже мне, нашлись заговорщики! Вы бы хоть болтали потише. Мотивы этого гаденыша меня мало интересуют. В голове у Фунта полная каша. Парень молод, горяч и опасен. Но ты-то куда полез, Остап? Вроде же взрослый мужик, а ведешь себя как пацан.
— Извини, Крот. Фунт меня напоил, — Остапу показалось на миг, что он оправдывается перед отцом.
— Этого можно было и не говорить. Несет от тебя как из винной бочки… Ты с самогонкой поосторожней. Она у нас крепкая! Остались еще умельцы, подмешивают в пойло всякий дурман. Называется это дело косорыловка, крышу сносит, будь здоров! Думаю, именно этой дрянью он тебя и опоил.
— Наверное…
— Знаешь, что говорил об алкашах римский философ-стоик Луций Анней Сенека?
— Нет. А что?
— «Пьянство — это добровольное сумасшествие».
И вправду, вылитые нравоучительные беседы с батей, когда приходишь домой в подпитии. Всякий раз все начиналось одинаково. Остап оправдывался, дескать, был день рождения у знакомой девчонки, а он не рассчитал дозу или намешал разных напитков. Отец курил сигарету без фильтра, стряхивая пепел в фарфоровую пепельницу в виде лебедя, и молчал. А выслушав объяснения, заводил одну и ту же шарманку: «Да в кого ты такой уродился?», «Не умеешь пить — не берись!», «Опомнись, Вова, задумайся о своем будущем!», и так далее, и тому подобное. Батя умер десять лет назад от рака легких, и сейчас Остапу очень не хватало его. Не сказать чтоб они были очень близки, но после его смерти явно ушло что-то важное, и эта потеря была невосполнимой.
— Я так понимаю, ты осознал свою ошибку? — продолжил Крот.