— Тебя приняли в очень респектабельную университетскую программу, несмотря на посредственные оценки и плохую посещаемость в школе.
Паника побеждает беспокойство, и я хотела бы знать, откуда он знает это обо мне. Делая вид, что мне на это наплевать, я спрашиваю:
— Твоя точка зрения?
Отвечая на мой вопрос другим вопросом, он говорит:
— И когда ты закончила учебу, тебе сразу же предложили работу в престижной инвестиционной фирме, занимающейся именно тем, на что ты училась. И частью твоего контракта о найме было то, что твой студенческий заем, который тебе каким-то образом одобрили, несмотря на отсутствие кредитной истории или поручителя, будет выплачен в полном объеме при условии, что ты останешься там работать минимум один год. Это верно?
Неловко ерзая на своем стуле, я холодно отвечаю:
— Это верно.
— И когда ты сломала лодыжку во время пешего похода, когда училась в колледже, и у тебя не было медицинской страховки, покрывающей твое медицинское обслуживание, каким-то чудесным образом больница потеряла твое досье и простила долг. Ты помнишь это?
С трудом сглатывая, я медленно киваю.
Карло наклоняется вперед и смотрит мне прямо в глаза.
— И все же ты все еще не чувствуешь себя счастливицей.
Тишина затягивается, пока я обдумываю пугающую оценку Карло последнего десятилетия моей жизни, в то время как мое бедное маленькое сердечко колотится в своей клетке, отчаянно пытаясь освободиться и пуститься наутек. Я не виню его за это, потому что это именно то, что я тоже собираюсь сделать.
— Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, у тебя был ангел-хранитель, о существовании которого ты не подозревала?
Облизывая губы, я искажаю имя упомянутого ангела.
— Джулия.
Я в миллионный раз оглядываюсь через плечо, но там снова никого нет. Я набираю быстрый темп и несусь по тротуару, уворачиваясь от детей, катающихся на велосипедах там, где ходят люди, молодых матерей с колясками и мужчины, продающих дешевые дизайнерские сумки за складным столиком на обочине улицы.
Несмотря на то, что мне удалось проскользнуть мимо Энцо по пути из юридической конторы, я все еще чувствую, что за мной следят, знакомый страх наступает мне на пятки, как адские псы. Это как когда ты выключаешь свет в подвале, а потом мчишься вверх по лестнице, в ужасе от того, что плотоядный монстр схватит тебя за лодыжки, потащит вниз, в темноту, и разорвет на части.
Да. Именно это я сейчас и чувствую.
Но я чувствовала это с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет. Страх быть преследуемой пронизывал меня на протяжении многих лет, а теперь поселился во мне навсегда, и у меня нет другого выбора, кроме как жить с этим.
Но прямо сейчас мои инстинкты работают на полную катушку, и я точно знаю, что не брожу по этим улицам одна. Схватившись за ремень своей сумки через плечо, я резко останавливаюсь, разворачиваюсь и начинаю идти в том же направлении, откуда пришла. Если кто-то следит за мной, его ждет особый сюрприз, потому что Стелла Кларк отказывается прятаться.
Может быть, это поможет избавиться от них.
Но после того, как я, по ощущениям, несколько часов шла обратно в адвокатскую контору, я понимаю, что мужество, которое я собрала, на самом деле было просто устаревшей глупостью.
Я снова останавливаюсь, как раз в тот момент, когда подавляющее присутствие позади меня отбрасывает зловещую тень, защищая меня от солнечного жара. Мне следовало бы развернуться и встретиться лицом к лицу с любым хищником, притаившимся у меня за спиной, но я застыла на месте, и для меня это впервые.
Внутренние сирены воют, призывая меня бежать, укрыться от надвигающейся за моей спиной бури. Если тот, кто стоит за мной, такой же огромный, как его тень, тогда я не должна рисковать. Я должна бежать, изо всех сил, быстро и далеко. Я игнорирую предупреждение и разворачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу лишь с силуэтом, очерченным слепящим солнцем.
Но затем он делает шаг вперед, и в поле зрения появляется пара пронзительных голубых глаз. Милый Боже, у этого парня напряженный вид. Я с трудом сглатываю, осмеливаясь бросить взгляд на его плотно сжатую челюсть, затененную жесткой темной щетиной, и вниз по загорелой шее, на твердые линии груди и плеч, обтянутых черной футболкой, туго натянутой на его широком плече. Затем я опускаю взгляд ниже, на его мускулистые, покрытые татуировками руки, которые могли бы служить стволами деревьев. А затем... перевожу взгляд... к выпуклости спереди на его джинсах.
Мои глаза снова поднимаются на него, и румянец заливает мои щеки.