Присев перед ним на корточки, я вытаскиваю нож из набедренной кобуры и провожу пальцем по холодному металлическому лезвию. Глаза Дэнверса широко распахиваются, когда он смотрит, как я играюсь с блестящим острым предметом, который в конечном итоге оборвет его жизнь.
Если я вместо этого не сожгу его заживо. Я еще не решил, что предпочту.
— Ты собираешься сказать мне, сколько их было, как их звали и где ты похоронил каждую из них, черт возьми, — рычу я, проводя кончиком ножа по его дрожащей щеке, болезненный трепет проходит по мне, когда я вижу, как кровь пузырится из линии, которую я провожу от внешнего уголка его глаза, прямо ко рту.
Отвратительные булькающие звуки вырываются из его бессердечной груди, и я просто знаю, что получу удовольствие от этого убийства больше, чем от любого другого.
Оглядываясь через плечо на Лиама и Мака, я язвительно спрашиваю:
— Вы, ребята, готовы немного повеселиться?
Губа Лиама дергается от удовольствия. Чокнутый ублюдок. И Мак переминается с ноги на ногу, явно чувствуя себя неловко из-за того, что должно произойти.
Снова повернувшись к Дэнверсу, я мрачно улыбаюсь и ухмыляюсь:
— Давайте начнем эту вечеринку.
Тридцать пять
Стелла
Я сижу в вертикальном положении на заднем сиденье грузовика Джоэла, моя первоначальная паника облегчение, когда я вспоминаю, почему я здесь. Откидываясь на спинку сиденья, я утыкаюсь носом в куртку Джоэла и позволяю его запаху успокоить меня.
Слоан поворачивается на переднем сиденье и мило улыбается мне, затем выдувает огромный розовый пузырь и лопает его.
— Доброе утро, солнышко, — щебечет она.
Я стону, затем неуклюже забираюсь на переднее сиденье рядом с ней. Все мое тело болит, но, если не считать пореза на руке и заплывшего глаза, я в порядке.
— Сколько времени? — я спрашиваю, морщась, когда понимаю, что мое горло так же болит, как и остальная часть меня.
— Слишком рано заниматься этим дерьмом, это уж точно. Но знаешь что?
Беззаботное отношение Слоан сейчас для меня немного чересчур, но она была только милой. Помимо ее первоначального шока от моего нынешнего состояния, она заставила меня почувствовать себя, осмелюсь сказать, нормальной.
— Что? — спрашиваю я, пытаясь открыть еще одну бутылку воды. Слоан осторожно забирает у меня бутылку, откупоривает крышку и возвращает ее мне с сочувствующим видом.
— Я рада, что я здесь, — говорит она мне.
Мои брови взлетают к линии роста волос, и я понимаю, что даже это крошечное движение причиняет боль. Когда весь адреналин и возбуждение, накопившиеся ранее, схлынули, появилась настоящая боль.
— Я могла бы придумать места и получше, — бормочу я.
Она взмахивает рукой в воздухе, словно отгоняет назойливую муху, и цокает.
— Знаешь, через некоторое время к этому привыкаешь. Эти ребята всегда находят новые способы сделать жизнь интересной. Если меня пару раз в месяц не затаскивают в одно из их сумасшедших приключений, я начинаю немного...
Она показывает пальцем на свое ухо и рисует невидимые круги.
Я тихо смеюсь, но это больше похоже на то, что я откашливаю меховой комок.
Повернувшись ко мне лицом, Слоан пронзает меня серьезным взглядом. Женщина подтянутая, красивая и совершенно пугающая в своей камуфляжной форме и с длинными двойными голландскими косами. Она излучает такую уверенность и женскую силу, что я знаю, она мне понравится. Уберем жевание резинки.
— Я знаю, что ты только что пережила серьезную еблю. Поверь мне, если бы я могла быть там с ними прямо сейчас и нанести несколько собственных ударов, я бы так и сделала. Это была горячая минута с тех пор, как я хоть немного проявила себя в игре. Но, по правде говоря, я рада, что у меня появилась возможность поговорить с тобой один на один.
— Почему это? — спрашиваю я поверх бутылки с водой.
Она пожимает одним плечом, затем отвечает:
— Будет приятно, если рядом будет еще одна девушка.
— О.
Я на секунду задумываюсь об этом, проглатывая приступ ревности, подступающий к горлу.
— Ты единственная женщина в команде?
Слоан кивает и снова жует жвачку, затем улыбается.
— Я годами пытаюсь найти девушек для этих неудачников. Но все они слишком упрямы, чтобы остепениться. Работа, ненормированный рабочий день, большая приверженность чему-то, кроме их любимого оружия... бла-бла-бла. Это все просто большая, жирная, глупая отговорка, чтобы не заразиться чувствами, как будто это болезнь или что-то в этом роде.