Больше не было нужды ходить от картины к картине: они вертелись вокруг меня сами, словно желая рассмотреть меня или даже о чём-то расспросить.
Теперь предстал передо мной образ Царевны-Лягушки, наполовину превратившейся в Василису Прекрасную. Я улыбнулась. Придумал же кто-то такое!
Вот, наконец, живописный пейзаж: небольшая речушка, кусты, деревья, солнце. Мечта! В тот же миг налетели тучи и закрыли солнце. Потом полил дождь и началась гроза. Так странно — я промокла насквозь, словно сама попала под грозу. Но я же была в Галерее, и ко мне уже подлетала другая картина, изображавшая прекрасную Афродиту. Затем какой-то букет цветов, за ним — неуклюжая курица, завистливо смотрящая на пролетающий над ней клин журавлей.
А вот оскалившийся волк: сердитый, угрожающий, рычащий. Сразу за ним — трусливый зайчонок. Вдруг заяц превратился во льва и побежал за волком, превратившимся в змея.
Ну и Галерея! Картины, всё, что было на них изображено, и даже рамы от этих картин кружились вихрем вокруг меня. Они носились за мной повсюду, так что я никак не могла от них укрыться. Я попыталась убежать и спрятаться за деревом, потом в фонтане, опять за деревом. Но безуспешно. Рой форм и образов не отставал от меня. Я вскрикнула, позвав Высекательницу.
Передо мной появилось большое сверкающее чистотой зеркало, в котором я увидела собственное отражение. Только оно не радовало, потому что я ждала Высекательницу. Я снова закричала, прося её помощи, и сразу же услышала её голос:
— Это я! Ты видишь своё отражение во мне. Точно так же я сейчас отражаюсь в тебе.
Видение исчезло, и передо мной действительно оказалась Высекательница. Мы с ней были в саду, посреди которого били фонтаны и росли причудливые деревья. В этом саду находилась Галерея Высекательницы. По его аллеям гуляли люди, доброжелательно глядящие в нашу сторону и словно ожидающие приглашения подойти поближе.
Мне хотелось спрятаться от всех этих людей, и я демонстративно повернулась к ним спиной. В душе ощущалось неприятное опустошение. Я хотела побыть наедине с единственно близким мне человеком — Высекательницей.
— Ты в порядке? — спросила она неуверенным голосом.
— Не знаю! Я вообще не понимаю, кто я и что со мной.
— Ты — маленькая Высекательница! — с нежностью произнесла Высекательница.
Я заплакала, и плакала довольно долго, не понимая, о чём и почему. В голове кружился калейдоскоп галерейных образов, и я никак не могла остановить его. Мне не удавалось вспомнить собственное отражение, которое было последним образом, явленным мне в Галерее.
— Что это было? — всхлипывая, спросила я.
— Отражения тебя… Отчасти, все эти образы — ты, вероятности тебя. Это были отражения тебя в других людях.
Я была на грани того, чтобы снова зареветь, а, может быть, рассмеяться. Это было похоже на истерику. Но я всё же рассмеялась, вспомнив, как чудно сушёная рыба пучила глаза.
— Я могу быть натюрмортом? — спросила я, скорее ужасаясь, чем веселясь, хотя улыбка на моём лице ещё присутствовала.
— Да, — спокойно ответила Высекательница. — Каждый из нас может стать просто натюрмортом.
У меня внутри всё похолодело. Я знала, что Высекательница не врёт. Никогда не врёт!
— А что значит «вероятности» меня?
— То, кем мы становимся, отчасти зависит от людей, в общении с которыми мы пребываем. Мы отражаемся друг в друге, как в зеркалах…
— Но я не курица!
— Ты — юная орлица! Но в тебе живёт вероятность курицы. Ты можешь стать курицей, если позволишь ей осуществиться в себе.
Меня начало трясти. Образ курицы слишком глубоко врезался в мою память. Её глаза выражали такую тоску и зависть, что я никак не хотела отождествить её с собой. Высекательница это поняла и повторила:
— Ты — не курица! Это вон та дама, в жёлтом платье с кружевами, видит тебя курицей. Она общается с тобой, как с курицей, потому что иначе не умеет. Но ты принимаешь от неё эту роль, потому что не замечаешь в ней самой курицы. Ты её вообще не замечаешь и не видишь. Ты и себя не видишь по-настоящему. Именно поэтому ты так хочешь ещё разок взглянуть на своё отражение во мне. Ты узнала себя в этом отражении и хочешь запомнить его. Верно?
Я была поражена. И снова увидела себя в зеркале Высекательницы. Я не поняла даже: вспомнила себя, или мы на миг вернулись в Галерею, чтобы я смогла увидеть себя.
Если бы меня спросили в тот момент: «Кто ты?», я бы с полной уверенностью ответила: «Высекательница Искр». У меня на голове был знакомый сказочный фонарик, только светил он, кажется, немножко иначе. А может, мне так только почудилось.