Прежде чем приступить к служебным обязанностям, я взял отпуск на месяц, так как чувствовал себя усталым и хотел немного отдохнуть. Я поехал в Амритсар — там работал отец. Ребенком я жил в Амритсаре, после того как наша семья покинула Лахор. Амритсар — большой город и славится своим Золотым храмом. Рано утром я отправился с матерью в храм. Чтение молитв, слушание киртанов (священных песнопений) подействовали на меня успокаивающе.
Мать решила навестить нашу бабушку, которая жила в Агре, и попросила меня сопровождать ее в этой поездке, ведь я был в отпуске. Бабушка нам очень обрадовалась. Она знала, что я собираюсь в экспедицию на Эверест, и отнюдь не возражала против этого, что меня весьма удивило. В Агре жили также свекор и свекровь моей двоюродной сестры Гурджит. Когда мы приехали к бабушке, они пришли к нам, чтобы повидаться с матерью. Вместе с ними была и их дочь Мохани. Совсем недавно она окончила колледж.
Я приехал в Агру, чтобы отдохнуть, но город стал местом моей помолвки. Родители Мохани хорошо знали нашу семью и хотели нас поженить. Этот вопрос они уже обсудили с бабушкой, та передала разговор матери, и в один прекрасный день я оказался перед серьезной проблемой. Помню, что все произошло довольно быстро, и вскоре состоялась помолвка. Я надел кольцо на палец Моханн, но поставил условие: свадьба состоится после моего возвращения с Эвереста. Все согласились. Я не возражал против женитьбы, лишь бы мне дали возможность подняться на Эверест. Моханн была очаровательной девушкой. Она интересовалась моими успехами и альпинизме и радовалась, что я пойду на Эверест.
В Агре я задерживался ненадолго, поэтому вместе нам удалось лишь раз поездить по городу. Мохани показала мне Тадж-Махал. Поездка была чудесной. Архитектура Тадж-Махала потрясла меня, я никогда не винил ничего подобного. Моя невеста уже бывала здесь много раз и оказалась хорошим гидом. Когда мы вошли и храм, она спросила:
— Правда, красиво?
Я согласно кивнул. У Мохани тонкие черты лица, черные волосы заплетены в косу. Она изящна и обворожительна.
Я еще раз встретился с Моханн накануне моего отъезда с матерью в Амритсар. Я стоял на террасе бабушкиного дома и фотографировал Тадж-Махал и окружающие его мавзолеи. И тут я увидел идущую навстречу мне Мохани. Солнце садилось за Тадж-Махалом. Оно опускалось все ниже и ниже, и храм из светло-красного превратился в розовый и стал под цвет сари девушки. Почувствовав на себе ее взгляд, я повернул голову и и свете заходящего солнца увидел чудесное зрелище. В глазах ее я прочел преданность. Воцарилось молчание. Мне так не хотелось нарушать его. Девушка протянула ко мне руки и воскликнула:
— Хари, желаю тебе большого успеха в восхождении на Эверест! Уверена, ты добьешься своего.
— Спасибо. Будешь писать мне на Эверест? — спросил я, немного помолчав.
— Конечно, — заверила меня Мохани.
Я крепко прижал к себе девушку и торопливо попрощался. Надолго сохранилась в моей памяти эта сцена.
В конце декабря я приступил к своим служебным обязанностям. В Кашмире я не пробыл ни одного дня, так как получил особое задание — руководить альпинистской подготовкой молодых офицеров, приучать их к условиям высокогорья. В помощь мне дали пять инструкторов, и я повел свою группу к Восточным Гималаям. Это было замечательное путешествие; мы прошли вплоть до индо-бирманской границы.
Последние тренировки закончились в начале февраля на индо-сиккимской границе. В Гангтоке я встретил генерала Хар Прасада, которого обычно звали генерал Эйч Пи. Он очень интересовался спортом и сейчас командовал дивизией. Хар Прасад сказал, что ему звонил полковник Джасвал и приглашал меня провести до отъезда в Дели несколько дней в Дарджилинге. На следующий день я выехал в Дарджилинг.
В начале февраля в Дарджилинге еще холодно. Уже в темноте я добрался до дома полковника. Когда я вошел в гостиную, там никого не оказалось. Я решил, что все, видимо, наверху. И тут я увидел, как по лестнице спускалась девушка. На ней были черные джинсы и длинное пальто. Она остановилась передо мной. Раньше я никогда не видел ее. У девушки было овальное, скуластое лицо, короткая стрижка.
— Капитан Алувалиа, — представился я.
— Племянница полковника, — ответила девушка.
Возможно, полковник и члены его семьи рассказали ей обо мне, ведь мы дружили давно. Горел камин. Она подняла несколько поленьев и бросила их в огонь.
— Очень холодно, — сказала она.
— Да, — согласился я, хотя на мне была шинель и холода я не чувствовал.
— Наверное, вы устали после поездки в джипе от Гангтока до Дарджилинга? — спросила она.
— Нет, не очень, поездка была приятной.
Она снова посмотрела на меня, подняла еще два полена и бросила в огонь.
— А где же полковник и дети? — спросил я.
— Полковник на работе, а дети скоро придут. Садитесь, пожалуйста, — пригласила меня девушка. — Дядя рассказывал, что вы успешно прошли испытания, — продолжала она, пытаясь поддержать разговор.
Я не знал, что ответить, и меня несколько смущал ее взгляд.
— Простите, я не спросила, может быть, вы хотите выпить?
В это время вошла госпожа Джасвал. Она мне очень обрадовалась и сказала:
— Хари, комната для вас в доме для гостей готова. Есть горячая вода, может, хотите переодеться?
— Спасибо, — ответил я и пошел в отведенную мне комнату.
У полковника гостил также Норман Диренфурт, руководитель успешной американской экспедиции 1963 года на Эверест. Он тоже жил в доме для гостей. Я пользовался любой возможностью, чтобы расспросить его побольше об этой вершине. Меня особенно интересовал «Камин Хиллари». Он сказал, что, по рассказам альпинистов, он не труден и не легок, и, чтобы пройти его, нужен только правильный захват руками. Норман был хорошим фотографом и дал мне много полезных технических советов. В честь Нормана дали несколько приемов, на которых присутствовал также и я. Поскольку мы жили в доме для гостей, я хотел побыть и с полковником Джасвалом и его семьей.
Племянница полковника заботилась обо мне так усердно, что становилось даже неловко. Вскоре я понял, что она мне симпатизирует, и испугался, как бы это не привело к осложнениям. Однажды, когда она возвращались из школы, мы встретились с ней на дороге и немного прогулялись вместе. Я решил осторожно намекнуть ей, что уже помолвлен. Но каждый раз, стоило мне начать разговор, она или переводила его на другую тему или рассказывала о своих учениках и досуге. Пока я собирался сказать о помолвке, мы уже подошли к институту.
В Джим-Хана-клубе состоялся вечер танцев и было много приглашенных. Племянница полковника пришла на вечер в черном сари с золотой вышивкой. Она была очень красивой. Полковник пригласил в клуб и меня. Я искал случая, чтобы сказать девушке правду. Возможно, полковник не сообщил ей о моей помолвке, и мне показалось, что нечестно держать ее в неведении. Но когда мы стали танцевать, она, смеясь, сказала, что знает о моей помолвке с другой.
— Какой вы счастливый! — заметила девушка.
Может, это была игра моего воображения, а может, и впрямь в словах девушки прозвучали нотки ревности.
— Пойдемте погуляем, — предложила она.
В саду было тихо и приятно. Шумная толпа гостей, громкая музыка остались позади. Мы долго разговаривали, и она без всякого кокетства призналась, что я понравился ей с первого взгляда.
— Ничего не могла с собой поделать. Хари, — сказала она. — Я узнала о вашей помолвке еще тогда, когда вы написали о ней дяде.
Я был поражен ее смелостью и искренностью. Мы помолчали, и она добавила:
— Я останусь вашим другом.
Было уже поздно. Я взял ее под руку, и мы пошли в клуб. Оркестр тихо играл последний медленный вальс.
— Я хотела бы этот вальс танцевать с вами, — сказала девушка.