В палату я возвращался крайне утомленным. Правда, со временем я втянулся, и упражнения стали казаться мне приятными и бодрящими.
Робби была валлийкой и гордилась своей национальностью. Ее отец, бывший офицер, служил в индийской армии во время британского правления. Она занималась альпинизмом и совершала восхождения на Сноудон — самую высокую гору Англии (1085 м) — в любую погоду.
Как-то вечером Робби пригласила меня к себе домой на ужин. Среди гостей оказалось несколько физиотерапевтов и сестер, которых я уже встречал в госпитале После ужина меня попросили продемонстрировать цветные слайды с изображением Эвереста. Робби тоже показала слайды с видами Северного Уэльса, и в частности Сноудона. Вскоре меня стали приглашать в другие дома, где я снова демонстрировал слайды и рассказывал об индийской экспедиции на Эверест. Иногда я отправлялся в гости к друзьям, которые жили в Лондоне, и тогда возвращался в госпиталь поздно вечером.
2S июля 1967 года — день открытия Международных игр для парализованных в Стоук-Мандевильском госпитале. Сюда прибыли участники самых различных национальностей. Была проделана огромная подготовительная работа, которую возглавляли сэр Людвиг Гутман и доктор Уолш. Среди участников господствовал дух товарищества и дружбы. Эти игры сильно укрепляли моральное состояние их участников и способствовали международному взаимопониманию и дружбе. Я пожалел, что Индия не принимала участия в этих играх. По состоянию здоровья я не мог участвовать ни в одном состязании.
Игры проходили за госпиталем, и их должна была открыть принцесса Марина, герцогиня Кентская. С утра участники и толпы зрителей собрались на лужайке и ожидании прибытия принцессы. Сэр Людвиг и доктор Уолш отдавали последние приказания своим помощникам и судьям. Вдруг в небе показался вертолет военно-воздушных сил с принцессой на борту. Он приземлился на отведенном для него месте. Сэр Людвиг и доктор Уолш поспешили навстречу почетной гостье и провели ее к трибуне. Во вступительном слове сэр Людвиг вкратце рассказал об истории зарождения игр и сообщил, что для следующих игр возле госпиталя вскоре будет построен крытый стадион. Позднее мне сказали, что сэр Людвиг Гутман лично собрал около четверти миллиона фунтов стерлингов на строительство этого стадиона.
Речь принцессы была краткой. Она уехала после первых выступлений участников соревнований, которые затем продолжались еще несколько часов. Я тоже ушел раньше, так как ждал пенджабских гостей из Лондона. Во время соревнований играл военный оркестр Школы технической подготовки № 1 Королевских военно-воздушных сил из Холтона. Некоторые мелодии напомнили мне марши, которые исполняют индийские военные оркестры.
В тот день меня навестили Джилл и его супруга, а также два других пенджабца из Лондона — Коли, житель Эйлсбэри, редактор местной пенджабской газеты, и фоторепортер. Один из гостей привез букет цветов, остальные — гирлянды. Вспыхивали блицы, когда гости надевали на меня гирлянды из цветов. Все это смущало меня, но Мэри была просто счастлива. Гости провели у меня часа полтора…
Перед заключительной церемонией объявили результаты соревнований. Хорошо выступили американцы. Несколько золотых медалей завоевали также и израильтяне. Награды вручал Уолтер Уинтерботтом, директор Спортивного совета Англии. Так закончились XVI Международные Стоук-Мандевильские игры, которые, по словам их организаторов, должны были «объединить парализованных людей всех стран мира в международное спортивное движение… способствовать взаимопониманию между народами». Участники разъезжались, тепло прощаясь с новыми друзьями, с которыми успели подружиться во время этой уникальной встречи.
Джилл сказал, что идет бурная подготовка к встрече со мной в сикхских храмах (гурдварах) Шеперде Буша и Саутхолла. Планируется также прием в индийском ресторане «Гейлорде». Джилл приехал в Англию в 1951 году после смерти тестя, эмигрировавшего из Индии пятнадцать лет назад. Сначала Джилл работал ни заводе рабочим и получал семь фунтов стерлингов в неделю, но вскоре стал партнером в компании, занимавшейся оптовой торговлей текстилем. В конце концов он выкупил долю партнера и создал свою фирму «Джилл и К0». Его оборот дошел до полумиллиона фунтов стерлингов в год. В 1960 году он занялся скупкой недвижимой собственности. Так он приобрел три гостиницы и несколько жилых домов.
Тем временем я продолжал заниматься физиотерапией. Мои ноги были в гипсовой повязке. Ее накладывали до того, как шинировать ноги. Это делалось, чтобы я мог стоять прямо в параллельных брусьях. Робби заставляла меня опускаться и подниматься на параллельных брусьях по многу раз. При этом она не давала мне никакой передышки. После одного из таких упражнений она сказала:
— Хари, если занятия и дальше пойдут так же успешно, как сейчас, то я порекомендую новые шины для более сложных упражнений.
Как я уже писал, теперь у меня появилось много друзей и в Эйлсбэри и в Лондоне. Иногда меня посещали сразу несколько человек в день. Пришлось планировать их посещения. Гости стали приезжать по понедельникам, вторникам и средам. По пятницам я сам отправлялся в Эйлсбэри или близлежащие местечки, а по субботам и воскресеньям в Лондон. Такое расписание было удобным.
Меня часто приглашали на собрания в местные альпинистские клубы. Я с удовольствием выступал там и показывал слайды, отснятые мной во время восхождения на Эверест. Слайды вызывали у зрителей восторг, ведь Гималаи казались многим далекими и нереальными. По-моему, из десяти моих слушателей восемь искренне увлекались альпинизмом.
К сожалению, число моих встреч с любителями альпинизма все росло. Иногда я возвращался в госпиталь очень поздно. Согласно распорядку дня пациент имел право покинуть госпиталь только в половине седьмого вечера и обязан вернуться не позже половины одиннадцатого. Видя, что мои опоздания участились, сестра Грэйс сильно забеспокоилась. Как-то утром она пришла ко мне в палату и сказала:
— Хари, вчера вы снова вернулись в половине двенадцатого ночи.
Я ответил:
— Сестра, я не мог приехать из Лондона вовремя. Была лекция, затем ужин. Вы же знаете, как трудно вырваться с приема, когда он в полном разгаре.
Мои объяснения ее не удовлетворили:
— Хари, поймите меня правильно, вы должны соблюдать заведенный в госпитале режим, в противном случае мне придется доложить об этом доктору Уолшу.
Я растерялся — не знал, что и ответить. Одни сестры снисходительно относились к моим опозданиям, другие же строго соблюдали правила, и в те дни, когда они дежурили, приходилось возвращаться пораньше. Однажды во время дежурства одной доброй сестры из Уэльса я отправился на прием. Разговоры об альпинизме и демонстрация слайдов затянулись, и я вернулся в госпиталь около полуночи. К моему удивлению, у дверей палаты меня встречала другая сестра. Она сердито сказала:
— Вы опоздали.
В ответ я не мог придумать никакого оправдания. Что же случилось с сестрой из Уэльса? Утром пришла сестра Грэйс и по тому, как она хлопнула дверью, я понял, что она сердится.
— Хари, этому надо положить конец. Я больше не могу мириться с вашими опозданиями и вынуждена доложить о них доктору Уолшу.
Минут десять она выговаривала мне за опоздание. Я не знал, куда деваться. Наконец я заметил:
— Сестра, торжественно обещаю, что вообще больше не покину территории госпиталя до своего отъезда в Индию.
Сестра ушла, но она по-прежнему оставалась недовольна мной.
Все наше отделение узнало о ночном происшествии. Убирая палату, Мэри сказала:
— Сестра Грэйс очень сердится на вас, Хари. Почему бы вам не ездить на приемы реже? Я понимаю, видимо, ваши слайды с Эвереста очень интересны. Мне бы тоже хотелось их посмотреть.
Несколько дней я выходил из палаты только тогда, когда наступало время процедур. Сестра Грэйс, проходя мимо, постоянно заглядывала ко мне, но всегда заставала меня на месте. Примерно через неделю она сказала:
— Хари, по-моему, вы вообще не выходите из палаты.
Я лишь улыбнулся в ответ.
— Вы можете ездить, когда вам угодно, Хари, но старайтесь возвращаться вовремя. Не нарушайте режим, — проговорила Грэйс.