Уже в самом начале пути я воочию увидел трагические последствия раздела Индии. Я сидел на козлах рядом с Мияном. Он погонял лошадь и внимательно следил, не появятся ли хулиганы. Вдруг на дорогу вышла небольшая группа мусульман. Они кинулись к тонге. Вероятно, они заметили, что в коляске сидел сикх. Я даже слышал, как кто-то крикнул:
— Держите мальчишку — он сикх!
Миян понял, что дело плохо, и погнал лошадь. Один из Преследователей схватился сзади за тонгу, но Мияй хлестнул его кнутом. Я дрожал от страха и вместе с Мияном покрикивал на лошадь. Биджли оправдала свое имя — не помню, чтобы лошадь когда-нибудь так быстро бегала. Мы спаслись от преследователей и до школы Киннэрд ехали не останавливаясь. По дороге мы видели много изувеченных трупов в лужах крови. Я был перепуган и чувствовал себя беспомощным.
Школу охраняли вооруженные люди. Я встретился с директором школы и нашел сестер. Многие девочки уже уехали, другие собирались бежать. Миян не решался везти нас на вокзал, и директор обещала помочь с транспортом.
На прощание Миян обнял меня и сказал:
— Да сохранит тебя Аллах. Я должен сейчас уехать.
Вечером за нами прислали закрытый военный фургон, и мы благополучно добрались до вокзала. На платформе царил хаос. Кроме беженцев из Лахора там были люди, бежавшие с севера, даже из Пешавара. Поезд был переполнен пассажирами. В купе для женщин с пятнадцатью местами поместились пятьдесят человек. Никто не знал, когда поезд отправится. Некоторые говорили, что он вообще не пойдет. Все волновались и нервничали.
Женщины испугались появления в их купе мальчика-сикха. Они опасались, что он накличет на них беду. Я чувствовал себя виноватым, но ничего не мог сделать. Наконец поезд тронулся, и мы облегченно вздохнули. Однако минут через пятнадцать он замедлил ход и остановился. Вероятно, на поезд напали хулиганы-мусульмане. Мы слышали крики и выстрелы. Женщины волновались. Одна из них сказала:
— Спрячьте этого мальчика. Они ищут сикхов и будут обыскивать все купе.
Гурмит не знала, что делать. Она хотела спрятать меня в туалете, но женщины сказали, что это место опасное. Меня засунули под сиденье, и я спрятался за складками сари старушки, сидевшей рядом с сестрой.
Весь путь до Амритсара, хотя мы преодолели всего пятьдесят шесть километров, был сплошным кошмаром. Поезд часто останавливался, и на каждой остановке мы слышали душераздирающие крики. По-видимому, людей вытаскивали из вагонов и избивали. Из-за темноты (было около полуночи) женщины дрожали еще сильнее. В целях безопасности поезд не освещался. Наконец он остановился на запасных путях, и кто-то воскликнул:
— Амритсар! Слава богу, мы, кажется, живы!
Мы не двинулись с места, пока не убедились, что прибыли действительно в Амритсар, а не на какой-нибудь разъезд. На платформе нас встретил человек с письмом от отца. Я облегченно вздохнул, сел у окна вагона и с ужасом стал вспоминать пережитое и подумал о том, какой трагедией оказался для Индии раздел.
Родители ждали нас в Дехра-Дуне на платформе. Встреча была радостной. После нашего отъезда из Лахора дед уехал в Мехловал. Он рассчитывал, что после раздела деревня останется на территории Индии. Однако его ожидания не оправдались, и им с бабушкой пришлось бежать. То пешком, то автобусом, то поездами и течение месяца добирались они до Дехра-Дуна. По дороге нм приходилось брести по полям, жить в покинутых домах, часто без еды и питья. Измученные и оборванные, добрались они наконец до Дехра-Дуна. Бабушке все-таки удалось спасти драгоценности — она зашила их в пояс. Мой замечательный прадед прибыл тоже и Дехра-Дун, но через неделю скончался. Ему так хотелось дожить до ста лет, но ужас раздела и последовавший за этим хаос, потеря всего, что было ему так дорого, ускорили его кончину. Он прожил девяносто шесть лет.
В Дехра-Дун приехали и мои двоюродные братья. Вместе с дедом и бабушкой они переехали в другой дом, неподалеку от нашего. Дом был большой, с огромным тором, в котором мы всегда играли. В саду росли манго, гуава, груши, папайя и овощи. Распорядок дня у детей тоже изменился. Раздел Индии повлиял на его характер, и теперь он редко сердился. Дед стал очень религиозным, ел только вегетарианскую пишу и совсем отказался от алкогольных напитков.
Мать радовалась, что ее родители поселились поблизости от нашей семьи. Было решено, что все мальчики поступят в школу «Академия св. Иосифа». Меня приняли в четвертый класс, а двоюродного брата Ди Пи[14] — в третий. Младшие братья и сестры учились в монастырской школе. Нам купили велосипеды, и по утрам мы весело катили на них на учебу. «Академия св. Иосифа» находилась на улице Раджпур-Роуд, переходившей в шоссе. Оно вело к известному горному курорту Миссури. Как и все публичные школы[15], «Академия св. Иосифа» имела большую территорию со спортивными площадками. Школу содержали ирландские священники, сторонники суровой дисциплины. Игры были обязательны, и тренировки часто проводились на открытом воздухе, что было мне по душе. Я увлекался хоккеем, футболом и заинтересовался легкой атлетикой.
Дехра-Дун расположен в долине на высоте 1000 метров над уровнем моря. В цветущей долине было много мест для пикников. Таковы, например, горы Сивалик с городами Ришикеш, Чакра. та и Миссури. Климат Дехра-Дуна нежаркий, здоровый, и весь год здесь светит солнце. Мне нравилось это место. Здесь в отличие от Симлы не было суровой зимы, а летом не мучила жара — не то что в Лахоре.
Как-то в субботу мы решили совершить прогулку от Раджпура до Массури.
— Давайте на велосипедах доберемся до Раджпура, а оттуда отправимся пешком до Массури, — предложил Ди Пи.
Его идея нам понравилась, но у нас было только два велосипеда, поэтому пришлось ехать вдвоем на одном по дороге, которая шла двенадцать километров вверх до самого Раджпура. Предстоял довольно крутой подъем, так как Раджпур находился у подножия холмов, откуда уже пешком поднимались к Массури. Я был счастлив, так как впервые после Симлы снова шел в горы.
У нас были друзья, Бхим и Пуран, с которыми мы здесь познакомились, а также Раскин Бонд, учившийся с нами, но живший в Дехра-Дуне с матерью. Ди Пи и я поднялись утром часов в пять. По дороге нам предстояло заехать за Бхимом и Раскином Бондом, которые жили в Ашли-Холле, недалеко от школы. Со мной на велосипед сел Бхим, а с Ди Пи — Раскин, и мы отправились в Раджпур. В гору ехать было тяжело.
Па крутых подъемах Бхим соскакивал, толкал велосипед, а затем на ходу прыгал на багажник. У него появилась идея:
— Давай я тоже поставлю ноги на педали, тогда мы имеете будем крутить их.
И действительно, это помогло. Иногда, правда, нога Бхнма соскальзывала с педали, но все же велосипед |питался быстрее. Ди Пи был сильнее меня, и они с Раскином легче поднимались в гору. До Раджпура мы добрались за час и в половине седьмого утра отправились и Массури.
— Какое чудесное утро! — радостно воскликнул Рас-кип.
Он писал небольшие рассказы и умел хорошо описывать природу. Бхим учился со мной в одном классе и считался отличным учеником. Если у меня что-то не поручалось, особенно по математике, я обращался к нему за помощью. Ди Пи был на класс моложе и тоже учился очень успешно. Уже целый год он считался первым учеником в классе. В хоккей и футбол он играл неважно, по увлекался легкой атлетикой, в частности бегом на короткие дистанции.
Мы начали подъем по вьючной крутой тропе, вдоль гребня горы, которую украшали леса, ручьи и водопады. Однако идти было так трудно, что мы не успевали любоваться природой. Через некоторое время остановились, чтобы выпить чаю в маленькой чайной. Владельцем ее был пахари[16]. Возле чайной находился чистый родник, к которому умело были приделаны труба и кран.
— Как хозяин чайной может жить с семьей в такой глуши? — поинтересовался я.
— Пахари привычны к таким местам, — ответил Раскин.
У хозяина имелась коза, корова и маленькая собака.
14
Автор называет своего брата инициалами его имени в английском произношении букв. Подобное обозначение принято в Индии и носит характер интимности и фамильярности.
15
Публичные школы — так в Англии, а по ее примеру и в Индии называют привилегированные учебные заведения для детей высокопоставленных и состоятельных лиц.
16
Пахари — собирательное название группы народностей, населяющих южные предгорья Гималаев от Кашмира до Непала (по данным на 1961 год их насчитывалось около трех с половиной миллионов человек).