— Меня зовут Илья Иванович, фамилия Долидзев. — Он покрутил свой ус, усмехнулся и добавил: — Не Долидзе, а именно Долидзев. Так сказать, и по существу и по форме обрусевший грузин. Правильно я говорю, боцман?
— Вполне, — солидно подтвердил боцман.
— Ну-с, будем считать, познакомились. Остальное прояснится в работе. Главным начальником для вас сейчас будет боцман. Вот и действуйте. Будут вопросы — заходите.
Потом боцман привел меня в кубрик и показал койку и рундук.
— Вот это твое место. Остальное — завтра, — сказал боцман и ушел. До капитана даже и не допустили. Это мне, между прочим, нравится. Значит, есть порядок на судне!
Эх, Марина, ты не можешь себе представить, как это приятно после дней неопределенности и одиночества! Я прямо ожил сегодня — теперь знаю свое место, свою службу, у меня есть свое судно, есть капитан, старпом, есть, наконец, боцман — вон сколько начальников надо мной!
…Если бы знать, что и ты хоть изредка думаешь обо мне, вспоминаешь…»
МАТРОССКИЕ ВАХТЫ
К капитану судна Тимофея позвали в полдень, сразу после того, как он сменился с вахты у трапа. Каюта капитана находилась в средней надстройке под штурманской рубкой. Она была небольшая, эта каюта: кабинет-приемная с овальным столом и шестью привинченными к полу креслами. Над письменным столом нависал круглый циферблат гирокомпаса, а выше на стене висел старинный большой барометр. За шторкой — спальня.
Костлявое длинное лицо капитана было бесстрастным и неподвижным. Густые черные брови почти срослись на переносице и широкими крутыми дугами расходились к вискам. Тонкий с горбинкой нос разделял глубоко посаженные цепкие глаза.
Он медленно стал ходить по каюте. Четыре шага вперед, четыре шага назад… Руки держит за спиной. На правом грудном кармане значок капитана дальнего плавания.
Тимофей поежился: почему он молчит?
— Итак, — наконец заговорил глуховатым баском капитан, — вы закончили мореходное училище.
— Так точно, — привстал Тимофей, но капитан дал знак сидеть.
— Мне известно, — продолжал капитан, — что у вас не хватает трех месяцев до практического диплома штурмана. — Капитан сел за стол рядом с Тимофеем. — Не испугались судна?
Тимофей пожал плечами.
— Судно как судно. Вы плаваете, значит, и мне можно.
Капитан вздернул брови.
— Как, как? Значит, и вам можно? — Он засмеялся. — А что, верно, пожалуй. Не возражаете, если я попрошу старпома назначить вас на вахту второго помощника? Вахта трудная, и там нужны опытные люди.
— Я согласен, — коротко ответил Тимофей.
Перед отходом в рейс Тимофея перевели в двухместную каюту на полуюте, где жили матросы первого класса. Соседом оказался напарник по вахте. «Чекмарев» — назвал он себя, знакомясь. Разбитной и находчивый парень, пришедший на пароход после демобилизации из Военно-Морского Флота, он сразу перешел с Тимофеем на «ты».
— Давно на судне работаешь? — спросил Тимофей.
Чекмарев кивнул.
— Понял вопрос. Отвечаю: давно, шестой месяц. С боцманом лажу, со вторым помощником капитана, с которым, кстати, нам с тобой вместе морские вахты стоять, увы, не лажу и отношусь к нему скептически! Мелкий он человек, по-моему. Я и сам люблю выпить, когда есть время, но товарищ второй помощник, кажется, сделал себе из этого занятия культ, и ничего другого для него не существует в жизни. А это уж не мужчина, а… — Чекмарев махнул безнадежно рукой. — Впрочем, сам во всем разберешься. Зато батя у нас — что надо. Строг, это верно, ой, как строг. Но иначе нельзя. Флот есть флот и держится он дисциплиной, верно я говорю? Ну, так вот, у нашего Крокодила не побалуешься. Службу знает и за малейшее нарушение способен живьем содрать с человека кожу. Если же служишь исправно, честно и благородно — видит и отмечает. А я еще на Военно-Морском Флоте привык к порядку, так что меня это не тяготит. Ну, как, исчерпывающий ответ?
— Исчерпывающий. Спасибо. Признаться, мне старик понравился. Еще когда вы швартовались к стенке, я заметил, что порядок есть на судне, рука хозяина чувствуется.
— Это точно, хозяин есть, — охотно подтвердил Чекмарев.
…В полночь Тимофей с Чекмаревым поднялись на мостик заступать на ходовую вахту. Пароход давно уже вышел из залива и теперь удалялся от берегов. Море было спокойным, небольшие волны неслышно катились из океана и плавно покачивали «Тавриду». Легкий ветерок посвистывал в снастях. Ночь была светлая. Горизонт полыхал красным заревом, и навстречу этому зареву неторопливо двигалась «Таврида».