Выбрать главу

Кравчук оказался разговорчивым парнем. Пока шли до порта, он успел рассказать Тимофею о себе, об учебе в Херсонской мореходке, о своих друзьях. В Мурманском пароходстве Кравчук плавал третий год. Он был очень рад своему выдвижению и не скрывал этого.

— Понимаешь, Тимофей, для меня это особенно важно. Ведь я приехал сюда совершенно, сказать по-честному, не готовым к самостоятельной жизни. В мореходке все было расписано по часам и минутам, вся жизнь курсантская строго регламентирована. Тебе говорят, что делать, когда делать, как делать… И ты делаешь и привыкаешь делать то, что тебе говорят. И точка. И мы выходили в жизнь более или менее подготовленными исполнителями. Нас учили умению исполнять, а надо бы учить и умению самостоятельно соображать и принимать верные решения… Помню, вышел я на свою первую вахту третьего помощника, а у меня, поверишь, колени дрожат. И был на моей вахте матрос Фролов… сильный дядя… Так я его просто боялся. И все старался угодить ему, сделать то, что он посоветует. А тот совсем обнаглел — сам решал, что ему делать на вахте, и мне, видишь ли, было неудобно одернуть его, стеснялся осадить. А тот не стеснялся… Как же я презирал тогда себя, свое малодушие! Знаешь, каких трудов мне стоило себя переломить… А ты, видно, парень самостоятельный.

— Не знаю, — задумчиво ответил Тимофей. — Иногда мне кажется, что я слишком считаюсь с условностями… Кляну себя за то, что смелости не хватает в самые нужные моменты… Действительно, мы иногда боимся пойти против течения, боимся выступить против своего товарища, когда он не прав, а те, против которых мы побоялись выступить, — они потом смеются над нами.

— Верно! — подхватил Кравчук. — Знаешь, тот матрос в открытую насмехался надо мной, над моим неумением командовать. Он меня даже прозвал «интеллигентом». А я был просто хлюпик…

Они медленно шли по причалу. Едва заметный ветерок с залива холодил разгоряченные лица. В дымчатой мгле темнели заснеженные вершины скал на той стороне залива. Молчали краны в порту. Спали пароходы на рейде, и лишь изредка доносился из города приглушенный шум идущей в гору машины.

Тимофей взглянул на высокое небо, на укрывшийся сумерками город — и вдруг ему захотелось рассказать Кравчуку о Марине.

— У тебя есть девушка? — осторожно начал Тимофей, искоса посмотрев на Кравчука. — Ну, такая, которая для тебя дороже всех?

Кравчук пожал плечами.

— Как сказать… Пожалуй, такой еще не встретил я… Правда, пять лет назад была у меня в Херсоне любовь… — Кравчук вдруг замолчал.

— Ну, и что же? — нетерпеливо спросил Тимофей.

Кравчук безнадежно махнул рукой.

— Была, да сплыла… Я уехал сюда, а она осталась в Херсоне… Теперь замужем, двое детей у нее… Не стала ждать… Так и кончилась моя любовь. Переживал я первое время, очень переживал… Потом все прошло…

— Знаешь, Сергей, я очень тебя понимаю, — растроганно сказал Тимофей. — У меня примерно такое же положение сейчас. Только хуже, гораздо хуже. Она недавно тоже вышла замуж. За моего однокурсника. Я познакомился с ней на выпускном вечере. Она уже была его невестой. Потом я еще один раз видел ее, перед отъездом. Мы очень хорошо с ней поговорили. И она была какая-то странная… Чего-то она не договаривала. И я, дурак, ничего ей не сказал. Может быть, если бы я сказал ей — может, все по-другому повернулось… А я постеснялся. Думал, товарища обижу… Ты бы посмел сказать ей о том, что, словом, что она тебе нравится, что она тебе не безразлична? Ты бы посмел сказать, зная, что она — невеста товарища?

Кравчук задумался.

— Не знаю, Тимофей. Наверное, и у меня не хватило бы духу. — Он помолчал и спросил: — А ты и сейчас не забыл ее?

— А как забыть? — тихо ответил Тимофей.

— Я понимаю, — кивнул Кравчук.

— А что я могу сделать? — вздохнул Тимофей. — Она уже замужем. И живет в другом городе. А я думаю о ней день и ночь… И чем дальше — тем сильнее…

Кравчук тронул Тимофея за плечо.

— Тут нужно время. Потерпи, все это заглохнет, забудется и пройдет.

…Когда Тимофей вышел на свою первую штурманскую вахту, на мостике появился и капитан. «Таврида» шла в открытом море. Волны были небольшие, и судно, плавно и ритмично покачиваясь с носа на корму, ходко шло вперед. Далеко на горизонте по левому борту торопливо вспыхивали и гасли огни маяков.

Тимофей дождался, когда впереди и чуть левее по курсу открылся маяк Куш-Наволок, и, взяв пеленги, нанес точное место судна на карту. Снос «Тавриды» с курса он аккуратно отметил в тетради.