…Тимофей сунул руку в карман, и пальцы нащупали конверт. Он достал его, открыл и развернул лист бумаги.
«Тима, родной мой. Знай, где бы ты ни был — я всюду буду с тобой твоей тенью. Я люблю тебя, люблю, люблю… Я живу надеждой и ожиданием. Куда бы ты ни позвал меня — знай, все брошу и прилечу к тебе, только позови. Я ни о чем не жалею и жду тебя. Я как молитву повторяла каждый вечер: «Я люблю его, пусть он узнает об этом и полюбит меня». И ты узнал об этом, и ты любишь меня. Спасибо тебе, родной мой. Ты оставил мне пачку писем. Я хочу, чтобы и у тебя в рейсе было мое письмо и ты иногда бы читал его и вспоминал меня. Целую тебя крепко и много раз. Твоя Марина».
Тимофей бережно сложил листок и спрятал его во внутренний карман кителя.
«Спасибо тебе, Маринушка, мне теплее будет в этом рейсе, потому что письмо твое — частица тебя и ты будешь со мной всегда».
Он поднял морской бинокль и опять увидел ее там, на причале. Она стояла все так же неподвижно, совсем одна. Все разошлись, а она все стояла. Тимофей поднял руку и помахал. Но она уже не могла видеть его: даже в бинокль, в сильный морской бинокль Тимофей различал только ее фигурку.
«Елец» вышел на фарватер и лег курсом на выходные створы. Прозвенел машинный телеграф, громче заурчала вода по бортам, и пароход начал набирать скорость.
На ровной, словно облитой маслом, поверхности залива неподвижно сидели молчаливые чайки. Спасибо вам, белые птицы, за доброе предзнаменование!