А Николай не мог забыть, как весело смотрел дед во время прощания.
Василий Зайцев
журналист, работающий в Мурманске, автор нескольких стихотворных книжек для детей и сборника рассказов.
Не все в прошлом
Он медленно идет по улице, высокий и на удивление стройный старик. Лицо наполовину упрятано в меховой воротник, из-под теплой шапки остро выглядывают глаза и нос.
А в воздухе полнейшая неразбериха. Снежинки мечутся. Впечатление такое, будто бы кто-то их сеет сквозь сито. Причем сито это резко дергает из стороны в сторону. И вот они легкие, почти невесомые, шарахаются то влево, то вправо, хороводом идут, а затем, как бы нехотя, оседают на землю.
Погода, конечно, дрянь. Но кто на севере на нее обращает внимание. Жизнь идет своим чередом. Все, что нужно сделать сегодня, люди делают. Здесь не услышишь, как у южан: „Приду, если дождя не будет“… Коль нужно человеку идти, он идет при любом ветре, морозе, дожде.
Вот и он, Ракитов, идет сквозь эту снежную кутерьму. Добровольно идет. Никто его не принуждал. Да и кто принудит его, человека, разменявшего восьмой десяток. Правда, просили. Так, мол, и так. Организовали клуб юных моряков. С большим рвением ребятня к морскому делу тянется. Настоящий корабль для них отведен. Настоящего капитана ждут теперь в гости. Да не просто капитана, а старейшего, зачинателя тралового лова на Севере. Не здорово ли? Как же пренебречь их неуемным желанием услышать его. А рассказать у него есть о чем. Он только на 69-м году ушел на пенсию. Да и то инфаркт с ног сшиб, а то бы…
Он идет по центральному проспекту и останавливается на углу, где проспект пересекает улица Капитана Егорова. Долго всматривается в табличку, уже сотни раз читанную-перечитанную. Знавал он Егорова, Александра Александровича, знавал, знавал. Даже очень хорошо. Вместе не один год промышляли. На „ты“ были. Помоложе Ракитова годков на двенадцать Егоров, но это ничему не мешало. Жаден был Александр Александрович до работы и до жизни и умер не болея, как-то вдруг, собираясь в очередной рейс в море.
А теперь вот улица его имени. Не забыт! Это твой сегодняшний день, Егоров! Смотрит Ракитов на табличку и мысленно говорит: „Здравствуй, друг и товарищ“ и как будто бы слышит ответные, заглушенные ветром слова: „Здравствуй, Дмитрий Андреевич, здравствуй. Вот и свиделись снова…“
А справа, вон на тех гранитных сопках, изогнутая как лук улица Капитана Буркова. Издали, снизу, смотрит на нее Ракитов. Жаль, не подняться ему уже туда. Сердце, да и ноги подводят. Но ничего. Он такси возьмет и съездит туда на днях. Постоит также у таблички и побеседует с земляком, с побратимом…
Его ждут к двум часам на корабле. Идти трудно. Как назло, ветер все время налетает на грудь и швыряет в лицо снегом.
Ходок он уже, правду сказать, никудышный. Потому и вышел из дому загодя. Машину предлагали, отказался. Ему лишний раз самому пройтись по городу нужен повод. Врачи, жена, невестки так и следят, так и шпионят. Чуть что — целый переполох: „Ах, Дмитрий Андреевич на улицу пошел!“ Куда там! Разве они понимают, что для него значит вот так, шаркая подошвами, с частыми остановками пройти там, где он ходил размашистым шагом, еще тогда, когда и улиц этих не было, ходил, крепко ставя ноги, вразвалку, гордо неся свое крупное молодое тело.
Теперь все не такое, иное, новое. А те, исхоженные тропы и его молодость — все позади. Вот его ждут ребята на своем траулере. О чем он им будет говорить? О прошлом?!
Ракитов даже остановился. Стоял, чуть пошатываясь, сопротивляясь ветру. А и впрямь они-то на него и станут смотреть, как на посланца из прошлого. Факт.
В прошлом у него столько пережито и столько сделано, что на десятерых хватило бы. Но не только о прошлых временах будет у него сегодня речь. Кто сказал, что у него, старого помора, нет сегодняшнего дня? Никто не говорил. Это он сам тень на плетень наводит. Его все время не оставляют в покое: волнуют, теребят, спрашивают. И советами его дорожат. Еще как! Два сына у него штурманами, два внука в мореходном училище. Это ли не его сегодняшний день? А разве сегодняшняя встреча на учебном корабле не нынешний день его долгой жизни? Нет, дудки, не все в прошлом!
Ракитов старался идти быстрее. Вот уже и залив недалеко. В снежной сутолоке ничего не видно, но он и так знает, за тем перевалом — порт и залив. На 14-м причале стоит траулер „Капитан Демидов“. На нем и состоится встреча. Кстати, Демидов. Ушел он из жизни совсем молодым. А каким помнит его Ракитов беспокойным и веселым. Ну и шустер был! Самый молодой капитан тех лет, а след очень и очень заметный оставил среди рыбацкого племени. Имя его хорошо памятно. Одна из банок в Баренцевом море его именем названа. Ее Демидов еще в 1937 году открыл. Стало быть, и он не забыт…