В комнату вошел невысокий парнишка лет тринадцати. В руках он держал белую «Спидолу», из которой четко раздавалась английская речь.
— Знаешь, мам, сегодня почти весь день Англия отлично слышна! Никаких помех, — обрадованно объявил он. Заметив за столом незнакомого человека, мальчик приглушил звук и поздоровался со мной.
— Ты знаешь английский язык? — спросил я.
Ваня мотнул головой.
— Нет еще. Но уже немножко понимаю.
— Прямо с ума сошел, — опять вздохнула мать, — по почте книг ему английских наприсылали целую уйму. И что он ему дался, этот язык? Целые дни сидит, как сыч. «Ха ду ду, ха ду ду», — долбит и долбит. Ужас!
К словам матери мальчик отнесся равнодушно, словно это и не про него говорилось.
— А вы изучали английский язык? — спросил он у меня.
— Изучал, — признался я, — только наполовину уже забыл.
— Ну, теперь он от вас не отстанет, лучше бы не говорили, — засмеялась Елизавета Васильевна.
…Назавтра в полдень я опять был в доме Богдановых. Ваня встретил меня у порога и провел в маленькую комнату, сплошь увешанную географическими картами мира. Письменный стол у окна, выходившего на море, был завален книгами. На стене висел барометр. Большой морской бинокль стоял на подоконнике.
— Да у тебя, брат, тут как в капитанской каюте на корабле! — воскликнул я.
Ваня промолчал, хотя ему, видно было, пришлись по душе мои слова.
— Ты что, капитаном собираешься стать?
— Да, хочу, как и отец, капитаном быть. Но сначала мне надо еще на штурмана выучиться.
— Сначала, наверное, надо еще среднюю школу окончить? — перебил я его.
— Ну, это само собой. Только я не буду десять классов кончать. Я хочу через год, после семилетки, поступить в среднюю мореходку, окончить ее и пойти плавать. В высшей мореходке можно учиться и заочно.
Ваня достал из ящика стола подробную карту Баренцева моря, расстелил на столе и подозвал меня.
— Вот, смотрите, где наш поселок. Видите, где мы? — он показал точку на карте, обведенную красным кружком. — На самом-самом краю земли. Выше уже ничего и нет. Выше нас — одно море, — и он посмотрел на меня, словно проверяя, какое впечатление произвело его сообщение.
— Верно, — подтвердил я, — выше вас, действительно, одно море, а в море — корабли.
— До Мурманска от нас сто шестьдесят семь морских миль, до Лондона — тысяча девятьсот двадцать три, а до Владивостока — если идти Северным морским путем — почти шесть тысяч миль. — Ванюша пытливо посмотрел на меня.
— Может быть.
— Не может быть, а точно. Я сам все промерил на морских картах. — Он помолчал и вдруг спросил: — Как вы думаете, трудно сдать вступительные экзамены в мореходку?
— Конечно, не легко. Сейчас конкурсы большие везде, но ведь если человек сильно чего-то хочет, он обычно добивается своей цели. Так что все зависит от самого себя.
— Ну, что от меня зависит, я все сделаю, — почему-то с грустью произнес Ваня.
Он встал, вышел из комнаты и тут же вернулся. Морская фуражка с капитанским «крабом» лихо сидела на его голове.
— Идет мне форма, правда?
Я пошутил:
— Ты прямо рожден для капитанской фуражки.
Ваня показал мне свои богатства. Тут были отличная коллекция высушенных морских звезд, и большой гербарий водорослей с четкой классификацией каждого растения, и чучело «морского черта» — морского ежа, и каких-то неведомых мне других диковин моря…
— И ты все это сам собрал? — спросил я.
— Нет, не все. Звезды отец привез, а уж готовил и сушил их я. Отец научил. Водоросли я сам собирал. А чучело мне с папиного сейнера рыбаки подарили.
А потом мы с Ваней долго «гоняли» транзистор, отыскивая волну с английской речью. Однако эфир в диапазоне коротких волн был забит шорохами и треском. Лишь на средних волнах с трудом прослушивался Мурманск.
— Электрические заряды, — деловито объяснил мне Ваня. — Циклон идет. Возможен шторм. — Он с любопытством посмотрел на меня и добавил: — А у нас тут, если шторм — так надолго.
Я понял его и развел руками:
— Что же делать, Ванюша, будем сидеть и ждать.
— …У моря погоды? — подхватил весело Ваня.
— Точно.
— Вам, наверное, скучно у нас?
— Но ты же здесь живешь и ничего, не жалуешься?
— Я-то что… Я тут родился, тут все кругом мое, — с необычной серьезностью произнес Ваня.
Он взглянул на меня и продолжил:
— А не могли бы вы со мной позаниматься английским? Хоть немного. Он смотрел на меня с такой надеждой, что я не смог ему отказать. Ваня обрадовался, тут же принес учебники и тетради, и я начал свой первый в жизни урок английского языка. Учитель из меня, наверное, получился неважный, но Ваня терпеливо слушал путанные разъяснения полузабытых мной грамматических правил. Когда я окончательно запутался в неопределенном и определенном артиклях, Ваня вежливо сказал: