Ванюша торжествующе смотрел на мать. Елизавета Васильевна взглянула на него и рассмеялась:
— Ну, что ты на меня так смотришь?
— А то, — многозначительно сказал Ванюшка. — Что и требовалось доказать. Сама же видишь, что все твои прежние доводы против мореходки рушатся.
Ванюшка вышел из комнаты.
— А вы разве действительно против того, чтобы Ваня стал моряком? — спросил я.
Она задумалась и высказала, видимо, давно выношенные свои думы:
— Представьте себе — всю жизнь я жду мужа. Провожаю и жду, провожаю и жду. — Она помолчала. — А теперь вот и Ваня улетать собрался. И останусь я одна.
— Да, жизнь идет своим чередом, — начал было я и покраснел. Разве нужны матери мои банальные слова?
Елизавета Васильевна вышла вслед за сыном.
— А вы, Яков Антонович, тоже разделяете стремления сына? — осторожно спросил я.
— Нет, я не мешаю сыну. А мать что же, мать понять можно. Но от судьбы никуда не уйдешь. Ждет одного — будет ждать двоих. А там, глядишь, и внучата пойдут…
…Вечером мы уезжали из Семи Двориков. Снова та же шлюпка везла меня на рейд, где стоял на якоре военный катер, пришедший за капитаном Богдановым из Мурманска, снова за рулем сидела Мария. Только сейчас в лодке не было разговоров и веселья, женщины молча работали веслами, а я неотрывно глядел назад, на берег, где у самой воды стояли провожающие, махая платками и фуражками. С борта катера я еще долго видел в бинокль маленькую фигурку на берегу. Ванюшка стоял в стороне от взрослых и все махал и махал вслед катеру рукой…