Она грустно улыбнулась, а демон тут же насторожился:
— Арго…
— Мне нравятся твои покои, — перебила его девушка.
Гирхато облегчённо выдохнул:
— Живи со мной, я буду только рад, — и тихо признался: — Хорошо, что ты мне позвонила.
Аргине догадывалась, о чём говорит демон: он боялся, что она вновь спрячется за свою обиду и страх. Девушка протянула руку к его иллюзии, и Сейверан потянулся в ответ. Они с улыбкой смотрели на свои пальцы в нескольких сантиметрах друг от друга и знали, что ближе — нельзя. В этой невозможности коснуться была какая-то своя пронзительная нежность. Демоница мечтательно произнесла:
— Я представляю, как сейчас касаюсь твоей руки. Она тёплая и немножко шершавая там, где был мозоль. Когда ты проводишь рукой, то немного царапаешь, это не больно, а скорее щекотно. А на указательном пальце у тебя — шрам, — Аргине заметила, как император разглядывает свою ладонь, перехватила его удивлённый взгляд и объяснила: — Я достаточно долго просыпалась в твоих объятиях, Сейв. Пока ты спал, разглядывала твои руки. Знаешь, порой было до чёртиков неудобно и жарко: ты горячий, ещё и держал так, что не повернёшься, иногда и ногу сверху клал, но в этом было столько моего женского счастья… Когда мы расстались, я не могла спать в своей спальне: я постоянно во сне искала тебя, а не найдя, просыпалась, дрожа от холода.
— Арго… — прохрипел демон и зажмурился словно от боли.
— Сейв, я не передумала, но сейчас все твои слова и поступки воспринимаю на контрасте. Понимаешь? — демоница посмотрела на мужчину. — Я не хочу притворяться перед тобой. Я буду изображать счастливую, всем довольную женщину на людях, перед твоими советниками и придворными, но тебе врать не стану.
Император тяжело вздохнул:
— В столицу прибывает делегация тёмных эльфов. Я буду очень занят ближайшие две недели. Вряд ли выкрою даже час, чтобы увидеться с тобой. Сама понимаешь: сначала подготовка к переговорам с дроу, сами переговоры, потом бесконечные встречи с советниками, чтобы всё обсудить, — он улыбнулся притихшей девушке. — Надеюсь, тебе этого времени хватит, чтобы привести в порядок мысли и чувства…
Аргине перебила мужчину, задумчиво глядя в сторону:
— Когда-то моя младшая, немного сумасшедшая сестра сказала, что нам нужно откровенно поговорить, высказать всё то, что занозой сидит внутри… Теперь я понимаю, что она была права. Не знаю как ты, а я всё это время тонула в своих мыслях, сомнениях и подозрениях. Но вот уже который раз, переступая собственный страх, говорю тебе о них.
— И как? Помогает?
Демоница не чувствовала насмешки в голосе императора.
— Помогает… А ты?
— Что? — не понял мужчина.
— Ты не хочешь ничего сказать мне?
Гирхато растерянно моргнул:
— Нет. Аргоша, я старше и опытнее, я понимаю твою эмоциональность, ценю твою искренность… Я могу тебе сейчас наговорить тысячу слов, но всё сведётся к одному: я тебя люблю и знаю, что ты любишь меня. Значит, мне есть ради чего терпеть всё это.
— Терпеть? — переспросила девушка, выгибая бровь.
Сейверан поджал губы:
— Что опять не так?
И этот усталый тон возмутил. Аргине откинулась на спинку стула:
— Я перед тобой сейчас наизнанку выворачиваюсь! А ты всего лишь терпишь?! — она шумно выдохнула. — Да иди ты!..
Демоница оборвала звонок.
В конце рабочей недели Кристьян пригласил Аргине посидеть в баре. Место было выбрано непривычное: небольшой подвальчик на окраине города. Девушка попала в довольно старое помещение, которому не помешал бы капитальный ремонт. За стойкой вздыхал бармен, удручённо поглядывая на малочисленных посетителей, словно искренне не понимал: как эти-то умудрились сюда забрести? Демоница с вежливой улыбкой запахнула полы пиджака и покрепче прижала сумку к боку, следуя за приятелем. В такие забегаловки её ещё не приглашали. Но учитывая, что позвал Кадисаг, Аргине почти не удивилась: он всегда слыл странным демоном. Раз привёл сюда, значит, этому есть какое-то объяснение. Они устроились за свободным столиком в самом дальнем углу, подальше от любопытных глаз. Кадисаг хмыкнул, наблюдая, как девушка пальцем проводит по столешнице:
— Не бойся! В хлев я бы сам не пошёл и тебя не повёл, — и взмахнул руками. — Я же адепт чистоты и гигиены! Раб стерильности и санитарии!