– А?
– Ты побледнел чего-то.
– Хорошо, говорю. Я найду тебе деньги. Но дом не трогай.
Руднев забросил спиннинг в последний раз и на второй протяжке почувствовал зацеп. Леска стравилась с приятным стрекотом. Илья мягко и быстро увел удилище, чтобы подсечь рыбу. Ему это удалось. Рыба не сопротивлялась, шла высоко и даже не думала срываться. На мели она дернулась белой вспышкой и повисла на леске. Удилище изогнулось, спружинило и подало улов в руки Зазе.
– Жерех! – Заза снял рыбу с крючка и взвесил ее в кулаке. – Грамм пятьсот будет.
Обратно они пошли через поле, убедившись, что дорога успела высохнуть после дождей. Это был короткий путь, но в низине луга могла держаться вода. Тогда бы им пришлось обходить или возвращаться той же высокой, но долгой дорогой. Руднев брел впереди, его взгляда хватало до темно-сизой полосы ивняка на дальнем краю заливного луга. Но это было задолго до того, как они спустились в низину. И постепенно зримый край исчез в тумане.
Дальше он не видел ничего, кроме высокой травы да трех рыхлых стогов молодой ивы. Даже в небе не находил он теперь некрасивых облаков и больше не запрокидывал головы, только чаще протирал упаренные в мареве глаза, смотрел перед собой и выискивал новый, сухой маршрут. Скоро джинсы промокли от росы, под ногами зачавкало. Руднев свернул с мокрой тропы в траву, в которой было суше. Теперь каждый новый шаг он делал с проверкой, пробуя мыском кочки осоки. И проваливаясь из раза в раз, и набирая полный ботинок, Илья понимал, что любой будущий путь лежит через болото.
– Дальше пойдем босиком, – сказал он назад.
Руднев затаился, чтобы услышать ответ Зазы. Раздался шорох. Это трепыхалась в пакете рыба.
– Заза?!
«Наверное, он отстал, когда я свернул», – подумал Руднев. Но тропинка тянулась рядом, и он шел с нею сообща. Он бы увидел человека, точно бы увидел!
– Заза, ты идешь?! – крикнул он высоко.
Посыпался крупный дождь. Смылись последние краски. Зашипела под ливнем трава. И рыба, почувствовав воду, опять ударила по его бедру хвостом.
Руднев решил вернуться. По прежней дороге, не сворачивая и не сокращая путь. Он торопился. «Это та же тропинка, – повторял себе Илья. – По ней я выйду к реке. Там будет ждать Заза, мокрый и злой. Но, скорее всего, я догоню его раньше». Но чем быстрее шел Руднев, тем острее он понимал, что идет не туда. Он звал Зазу простым «Эй!», застывал и опять спешил, снова кричал: «Э-эй!» Руднев решил снять ботинки, потому что они были полны и мозолили пятки. Он вылил из них воду, смыл налипшую на подошву глину и сунул в карманы пальто. Потом закатал джинсы и шел босиком. Сначала земля показалась ему ледяной, но скоро ноги привыкли. Идти без обуви было легче.
Его плечи намокли, намокла спина. Дождь ударил с новой силой, будто кто выбил кран. Метелки ежи повисли, и с них бежали струи. Наконец он увидел кроны ивы и решил, что берег близко. Тропа тоже погрубела, и капли дождя отскакивали от нее глухой дробью. Рыба в пакете встрепенулась, перевалилась на спину.
– Когда же ты сдохнешь? – спросил ее Руднев.
Но жерех настойчиво бил хвостом. Он извивался, будто его только достали из речки, сильного и уверенного, не готового умирать.
Руднев положил спиннинг на землю, обернул вокруг рыбы пакет, взялся за него двумя руками и резко надломил.
Послышался хруст.
В пакете лежал жерех со сломанным хребтом. Он был красивый, матово-серебристый, с черненой спиной. Он был мертв, и изо рта его шла кровь.
– Эй! – опять крикнул Руднев уже совсем тихо.
И заметил впереди силуэт. В нескольких метрах от него стоял человек с поднятой рукой.
Руднев тоже поднял руку, в которой держал снасти.
– Заза! – сказал он осипшим голосом. – Сволочь ты… Я думал, ты идешь за мной! Ищу тебя…
И бросая вперед все те слова и проклятия, которые успел надумать, когда выбирался из хляби, Руднев вдруг услышал шорох. Он поднес к лицу пакет. Рыба очнулась. Она была опять жива и жутко плясала внутри, размазывая свою кровь. И чем ближе Руднев подходил к чернеющему в мареве силуэту, тем сильней билась рыба.
Еще пара шагов, и он смог разобрать, что впереди стоит не Заза. Он увидел, что силуэт не полон. Та рука, что была поднята в зовущем жесте, точней, ее кисть, болталась на лоскутах, как жухлый лист.
– Что с вами? – спросил Руднев у незнакомца. – Я врач.
На него вышел человек, обгоревший до черноты и корчи, человек без лица и одежды.
Руднев попятился назад. Выпустил из рук снасти и пакет с уловом. Резко развернулся и побежал обратно в поле. Он бешено озирался – ему слышалась погоня. Ноги проскальзывали на размякшей под ливнем земле. Осока липла и резала икры. Грудь начало саднить. Он нырнул в траву, где оставалась возможность спрятаться, в случае если усталость догонит его быстрее преследователя.