Он часть моей жизни, важная часть. Может быть, самая важная. Пример во всем, если так можно сказать о птице. По его поступкам и поведению я оцениваю всех вокруг, окружающих меня парней и мужчин. Сравниваю и понимаю, не дотягивают они до моего орла. Разве что, отец. Но папа и так самый лучший. Он и Рой.
Смешно? Сравнивать здоровых, красивых парней с птицей? Не в пользу людей?! Не смешно. Меня, во всяком случае, хихикать не тянет. Ровесники, уже не стесняясь, в открытую называют меня чудачкой.
Рой… Мой сильный, красивый, самый умный и добрый, самый отважный и быстрый. Как я соскучилась по тебе и по небу, по порывистому ветру и свободе. При воспоминаниях о полетах перехватывает дыхание от восторга. Огромный орел, я с легкостью и с удобством размещаюсь на спине, между могучими крыльями. Желтоклювый, темно-коричневый как глянцевый бок молодого каштана, с пронзительными янтарными глазами. Довольно часто я замечала смешинки в этих глазах. Рой любит подшутить надо мной. И я не обижаюсь, совсем нет. Наоборот, смеюсь от души.
Где ты, Рой? В который раз спрашиваю пустоту вокруг. И не получаю ответа.
К хорошему быстро привыкаешь. К присутствию рядом друга, — и того быстрее. Сегодня будет месяц, как мы не виделись. Целая вечность для меня. Конечно, понимаю, что у него свои птичьи дела, но… Тревога тихой стужей забирается в сердце. С каждым днем холодит все сильнее. Не дает сосредоточиться ни на домашних делах, ни на учебе, отвлекает от разговоров, прогоняет сон.
— Риа, что же ты делаешь?! — удивленно воскликнула мама.
Я встрепенулась, выныривая из раздумий. Перевела растерянный взгляд вниз и ахнула. От картофеля остались одни стружки, я счистила не только кожуру, но и саму картошку слой за слоем в спирали изрезала.
— Ой! — нож выпал из ладони, стукнув деревянной ручкой о деревянный же стол.
— Ладно, доченька, — мама окинула меня подозрительным взглядом. — Сделаем драники. Папа с Финном их любят.
Я подошла и без слов обняла ее за пояс, мама обняла в ответ. Добрая и все понимающая. Не задает вопросов, если видит, что не хочу говорить. Не допытывается, любой ценой желая знать все подробности из жизни дочки. Я благодарна ей за это. Знаю, с родителями мне повезло.
Мы продолжили готовить ужин под сопровождение смеха и выкриков с улицы. Брат со своей компанией малолетних оболтусов носится во дворе. Солнце окрасило небольшое круглое оконце оранжевым, золотистые блики легли на деревянный пол и мебель. Скоро вернется отец со службы, усталый и голодный, как всегда.
Я улыбнулась, — мама каждый раз встречает папу у порога, задолго прислушиваясь, не раздаются ли на мостовой его шаги. Ужин неизменно поспевает к его приходу, простой, но вкусный и сытный. И отец не забывает нас благодарить. За его ласковую улыбку, за ощущение тяжелой руки, поглаживающей меня по макушке, за тихое «Спасибо, мои хорошие!», — не лень простоять у плиты хоть весь день.
Сегодня папа задерживается. Мама не перестает суетиться на кухне, хотя все уже давно приготовлено. Я пристроилась с книгой у печки, это мое любимое место дома — тепло, сытно, вокруг родные люди. Лучше только с Роем в небе.
Сижу и пытаюсь отстраниться от навязчивых мыслей. Не очень-то выходит, несмотря на мягкое кресло, кружку чая на широком подлокотнике и кошку Синю на коленях. Голубая Орасская, ее небольшое пушистое тельце греет лучше любой перины, равномерное мурлыканье успокаивает.
Наконец, мама перестала оттирать кастрюлю от сажи, сполоснула руки и метнулась в прихожую. По пути не забыла заглянуть в зеркало и поправить вьющиеся локоны. Мама у меня красавица, у папы хороший вкус. И дети у них, что надо получились.
Я вышла из кухни вслед за ней, также заглянула в зеркало. Поправлять, правда, ничего не стала.
— Привет, мои девочки. Как вкусно пахнет! У нас сегодня запеканка? — с порога начал отец.
За его спиной маячил Финн, чумазый, растрепанный… Вот же, шпана! Обстирывай его всего, свинку этакую.
Мама на грязь внимания не обратила, как и на вопрос об ужине. Она тревожно всматривалась в лицо мужа.
— Генри, что-то случилось? — спросила.
Ее не обманул нарочито бодрый тон. Папа вымотан и расстроен. Вернее, подавлен, выбит из колеи, напуган? В его взгляде скрывается гораздо больше, чем простое расстройство. Брови нахмурены, морщины у рта и глаз обострились. Еще никогда не приходилось видеть отца в таком состоянии.
— Пойдем на кухню, Кристина. В ногах правды нет, — произнес устало.