— Я знаю, мой ангел, знаю, — понурив голову, произнес учитель, задержав ее руку, проведя по открывшейся гладкой коже кончиками пальцев от запястья до локотка женщины, срываясь в пустоту бренности его существования. — Я так скучаю по нашим встречам, разговорам, радостям и ссорам, тем мелким недопониманиям, что когда-то были нашей реальностью.
— Раньше ты был ангелом, а сейчас…
— Но что изменилось с того времени, со времени нашего знакомства, дружбы, студенческой влюбленности? — переспросил Геральд, не отпуская ее плечо, защищая своим черным плащом белокрылую возлюбленную от сквозняка, гулявшего по опустевшей Библиотеке.
— Нынче другие правила, ты на темной стороне, и… — начала было она, но демон ее прервал.
— И что? Разве мы не можем любить того, кого хотим? К чему этот глупый запрет, Мисселина, ты ведь прекрасно знаешь, что все его негласно нарушают! Неужели ты… откажешься от меня только лишь из-за того, что меня подставила Ребекка и теперь я другой?..
— … я до сих пор люблю тебя, Геральд… А ты, как всегда, перебиваешь, — закончила недосказанное ангел, поджав губы, превратив в одну тонкую линию, и слегка улыбнулась уголками глаз. — Узнаю старого доброго Ведьмака!
Он фыркнул, рыкнув себе под нос что-то неясное на другом языке. Мисселина тихо хихикнула в кулачок, немного обнажив белые, словно жемчуг, зубы, и положила голову ему на плечо.
— И, как всегда, недоволен своим прозвищем… — заметила она, покачав головой и тяжело вздохнув. — Все, как тогда… Только мы уже немного другие…
Преподаватель вспоминал каждый момент ночной встречи с упоением. Если бы не эта женщина, многое не случилось бы… Как минимум, из настоящего времени, демон крайне обрадовался выпавшему на его долю шансу встретиться с Мамоном и обсудить как стратегические планы ведения военных действий, так и услышать историю артефакта, подаренного товарищем по службе. Хотя, нечего скрывать, он понимал, что эта война может навсегда отнять у него любовь всей своей суетной жизни. Лететь было тяжело, на руках преподаватель нес Мими, позади плелся Ади, пытаясь совладать с двумя молодыми морскими драконами, которые, постоянно натягивая поводья, порывались удрать в разные стороны и сбросить груз со спины. Приземлившись у края Гряды, Геральд призвал Водоворот и кивнул в сторону демоненка:
— Сначала влетают драконы, затем прыгаешь ты; последний — я с Мими. Запомнил?
— Да, все просто, — замотал головой ученик, соглашаясь.
Тут учитель немного помедлил, обернувшись на Школу:
— Если бы я сказал тебе, что ты больше никогда не сможешь вернуться сюда — отказался бы лететь в Высший Град?
— О чем вы, нет, конечно же! — не особо медля, заметил парень.
— Не жаль расставаться с этим местом? — задумчиво произнес Геральд, будто бы говорил не с учеником, а, в первую очередь, с собой. Усмехнувшись, он поймал на себе непонимающий взгляд рыжеволосого юноши и пояснил, — Немного на ностальгию пробило, с кем не бывает. Мы уже не так молоды, как вы…
И он отдал приказ драконам, что послушно нырнули во вращающуюся воронку из пушистых серо-синеватых грозовых туч.
***
Оживленное гулянье на площади перетекало с центра города, направляясь к окраинам, в крытые шатры на берегу Реймса, около которых уже хлопотали старые и молодые. Несколько юношей кололи дрова для костра, другие — носили холщовые мешки с углем для ночных жаровен, девушки спускались за водой, наполняя неподъемные ведра, зауженные вверху, до краев и относя их на кухню. Из центрального шатра к ангелам вышла немного полная женщина: она общалась с остальными на общем наречии, но могла говорить и на общепринятом языке Рая и Ада.
— Рада принять вас, Сын Света и Хранительница даров! Однако вы пришли в самый разгар торжества, сейчас уйма работы и не так много рук… Идемте, я проведу к вашему прибежищу на сегодня, чтобы вы могли сменить одежду и немного отдохнуть с дороги, — мило улыбнувшись, сказала она и повела за собой, минуя цветные купольные места для ночлега, рассказывая по пути немного уставшим голосом:
— Вот это, — хозяйка провела рукой в сторону красных шатров с желтым орнаментом, обрамляющим вход в них. — жилища для Воинов Гильдии и наших бойцов. А тут, — женщина указала на шалаши, покрытые синей тканью из менее богатого материала, — живут семейные пары и молодые. Вон там стоят шатры для стариков и слуг, а здесь найдется место и для вас, голубки!
Она хохотнула на последнем слове, быстро подняв и опустив дважды густые черные брови, переведя взгляд с Элис на Дино, и обратно. Указав пальцем на крайний, произнесла:
— Он — ваш! Располагайтесь, будьте как дома… а я пойду, забот и приготовлений еще хватит до ночи…
— Мы можем помочь, если рабочих не хватает, — предложила ей Элис, приподнимая полог.
— Была бы только благодарна, дитя, но вы у нас особые гости, я не могу утруждать вас таким занятием… — замялась она.
— Значит, мы подойдем примерно через час-полтора. Немного отдохнуть и переждать солнцепек не помешает, — произнес Дино, пропуская Элис внутрь лачужки, заходя за ней следом.
Комментарий к Глава 26. Ты ошибся, любовь — это ад
«Ты ошибся, любовь — это ад» — цитата стихотворения, начинающегося со слов «Отодвинув мечты и устав от идей…», которое было приписано Анне Ахматовой. Настоящий автор — Светлана Костюкова.
Инструменты квартета:
Корнемюз — французский духовой музыкальный инструмент, разновидность волынки (фото — https://soundtimes.ru/images/starina2/11.jpg)
Гобой — духовой музыкальный инструмент, название в переводе с франц. означает «высокое дерево» (фото — https://muz-story.ru/wp-content/uploads/2017/11/goboj-3.jpg)
Цистра — (от франц. cistre) — западноевропейский старинный струнный щипковый музыкальный инструмент типа лютни (фото — https://i.pinimg.com/originals/79/67/aa/7967aaf245ee6d9dd613fa21b7ed27b3.jpg)
Серпент — старинный медный духовой музыкальный инструмент, название в переводе с франц. означает «змея» (фото — https://nervmusic.ru/images/image_7.jpg)
========== Глава 27. Откровение ==========
Опустив за собой тяжелую занавеску вместо двери, Дино повернулся и остановился на входе, осматриваясь. Внутри шатер был уютно обустроен: земля застелена мягким ковром, по правую руку от ангела лежали две плотные циновки, свернутые трубочкой. Напротив находился невысокий табурет, на котором стоял бочонок, пара киликов из дерева в форме виноградных листьев и плетеная тарелка из лозы с пан-пердю. Элис, успевшая проголодаться, не дожидаясь юноши, схватила обжаренный ломтик черствого хлеба и, обмакнув в пиалу с клюквенным джемом, жадно набросилась на закуску, заглушая продолжительные урчания бунтующего желудка. Рядом, около «низкого столика» с пищей, лежал и мешок, за сохранность которого Дино так переживал. Над тем самым местом в холщовом полотнище крыши был проделан прямоугольный вырез-окно, через которое внутрь жилища пробирался солнечный свет и жара.
— Давай закроем? А то, чувствую, окончательно сваримся здесь… — предложил юноша, стирая со лба градом стекающий пот.
— Да, пожалуй. Фуф… — ответила Элис, обмахивая себя рукой, другой с усилием пытаясь открутить неподдающуюся пробку в бочонке. — Раньше не было такого пекла. Или же мы его не так сильно ощущали. Странно, не находишь?
— Мир изменился, не забывай. Он никогда не будет таким, как прежде. И мы подстраиваемся под шалости Судьбы, что играет нами, — тяжело дыша, произнес он, завязав покрепче тряпицу, закрыв доступ лучам.
Присев на пол, он устало опустил голову на грудь. Намаявшись со столовыми приборами причудливой формы, девушке удалось открыть деревянную пузатую злюку, и из маленькой дырочки в ее боку полилось белое вино. Наполнив килики наполовину, она протянула один юноше, присев рядом с ним на расстеленные коврики. Пригубив напиток, ангелы почувствовали, что вино оказалось немного разбавленным, однако это не помешало насладиться сладковатым, с легкой ноткой кислинки, едва ощутимым вкусом. Время шло, жара наращивала силы, не собираясь отступать. Золотая жидкость придала путникам сил, слегка остудив жар двух разгоряченных тел. Так они еще продолжительное время говорили, вновь наполняя чаши, и лежали рядом на циновках, смотря на небольшой клочок неба через отверстие для выхода дыма в крыше.