– Не стоит так переживать, мой дорогой. Я уверен, что вы излечимы.
– Я не считаю себя больным, так что и в лечении не нуждаюсь.
– Почти все пациенты считают себя здоровыми. Но ничего, участь лекарей всегда тяжела. Ладно, мы уже заболтались, а завтра рано вставать.
Я был не против уйти наконец-то к себе и подумать…
Идя в комнату, я увидел третьего слугу, он перебирал что-то в единственных часах.
– Они отстают на минуту всегда, а это очень неудобно. – Учёный решил проводить меня до спальни.
Механический человек даже не обратил на нас внимания. Теперь, когда я знал, что это не люди, а роботы, многое вставало на свои места. От этого робота исходил странный масляный запах, и при приближении послышался звук работающего механизма, будто небольшая машинка под чёрным костюмом.
– Этот экземпляр немного пострадал после последнего эксперимента, всё не доходят руки починить. – Он как будто читает мои мысли! – Ха-ха, не думай, что я умею читать мысли или владею чем-то похожим, просто у тебя поразительно всё написано на лице. Обычно если людей это напрягает, они прячутся за масками, созданными годами.
Я почему-то вспомнил Милую…
Дойдя до первой спальни, он помахал мне рукой, напомнил о раннем подъёме и скрылся за дверью.
Я дошёл до своей комнаты, закрыл за собой дверь и тяжело выдохнул, всё это время я был в напряжении, и вот наконец-то этот день закончился. Я остался наедине с собой, никого рядом, я отделён от всего мира и могу скинуть всё, что поддерживал весь день. Лёгкость сменилась страхом. Я всё ещё в логове врага, и я всё ещё не знаю его планов. Мышь поведал, что он выкачивает волшебную энергию, но не сказал для чего. Я вспомнил остальных животных… Нельзя, чтобы он добрался до моего друга! У меня просто нет права поддаваться страхам.
Глава 19
Мне ничего не приснилось в эту ночь, совсем ничего. Такое со мной впервые за свою сознательную жизнь. Я был обеспокоен этим. Если вдруг влияние учёного или дома заблокирует мою способность видеть сны, я не смогу общаться с другом…
Мистер Будильник вновь не церемонился с моим пробуждением. Но я был настолько встревожен отсутствием снов, что даже забыл разозлиться на него. За завтраком мой учитель тоже заметил мою встревоженность.
– Что случилось? Ты плохо спал? Или, может, плохой сон?
Я не выдержал:
– Нормальный сон! Только вот сновидений не было. Вы что-то сделали со мной? Или, может, подсыпали что-то в еду?!
Он засмеялся:
– Я-то уж думал, что-то серьёзное произошло. Ты что же, никогда раньше не спал без сновидений?
– Нет! Ничего в этом смешного не вижу! Объясните тогда, почему же я лишился этой способности, проведя всего лишь день в этом доме?!
Он засмеялся ещё громче…
– Вы, восприимчивые, такие эмоционально нестабильные. Пока не создали машин по воздействию на чужой разум, а жаль, конечно. Отсутствие снов легко объяснить. Скорее всего, твоё сознание устало за день настолько, что решило полноценно отдохнуть. Переезд, учёба, ранние вставания…
– Вы знаете, что я восприимчивый. И зачем же тогда взялись меня обучать?
– Не люблю это слово, но оно подходит как ни одно другое. Восприимчивые очень часто становятся замечательными учёными после взросления в правильной обстановке…
– А если я не хочу?!
– Молодой человек, ваш разум затуманен воздушными замками и летающими лошадьми, но жить предстоит на этой земле, в суровой грязной реальности. Если вы будете делать только то, что хотите, ничем хорошим это не кончится. Поверьте мне, этот мир просто попользуется вашей наивностью и воздушностью и выбросит на окраину. Вы слишком перспективный молодой человек, чтобы позволить вам загубить свою жизнь. У нас начинается первый урок, даю вам пару минут, чтобы доесть, остыть и приготовиться к нему.
Он встал и быстро отправился в кабинет, сверкая по дороге ледяными глазами.
И почему он привязался из всех мальчишек именно ко мне? Конечно же, я знал ответ на этот вопрос. «Ваш разум затуманен воздушными замками и летающими лошадьми».
И всё-таки я был уверен, что лишить снов – его хитрый план. Поэтому он старается утомить, он пытается отделить от привычного мира. Но он не знает, что у меня есть маленький светящийся козырь в кармане.
Последняя мысль согрела. В конце концов, кто кроме меня может решить, кем же суждено быть? Может, я ещё сменю не раз свои планы, но это буду я сам, а не приютские сёстры, родители или какой-то безумный учёный.
В таких думах я дошёл до класса. Я вполне остыл, взял себя в руки, и твёрдость вернулась. В конце концов, мне нельзя поддаваться провокациям хотя бы потому, что от меня зависит жизнь целого мира.