Затем его публично избили и в полусознании взяли под руки, чтобы привести к Маннелигу. Гордый и тщеславный рыцарь сидел в роскошном доме, за широким столом. С собой он взял самых красивых женщин и девушек, чтобы не так скучно было проводить осаду. Однако от дерзости Виктора он разгневался до невозможности.
— Как давно я хотел с тобой увидеться. Это же ты распустил слухи о моих связях с троллихой? — со злобным предвкушением спросил Маннелиг, глядя на валяющегося у его ног Виктора. — А что ты делал в таверне? Думаешь поднять их на мятеж?
— Я никогда тебе этого не скажу. А сам ты не догадаешься, ведь слишком туп, — сплюнув кровь на блестящие латные сапоги Маннелига, выдал Виктор, лицо которого уже начало заплывать.
— Ха-ха-ха… — рассмеялся Маннелиг, но внешне он стал страшнее самого дьявола. — Я буду вырывать твои ногти, ломать пальцы в разных местах, поджигать пятки и снимать кожу… ты мне всё расскажешь. А затем я сделаю то же самое с каждым к кому ты обращался в таверне. Если и они не расколются, то придётся показать им за что ты меня так сильно ненавидишь… я отдам своим псам их родных. Мои псы любят, когда на них смотрят. И когда я приведу следующего… он сразу скажет всё.
И Маннелиг не соврал. А руки Виктора перестали трястись, ведь теперь он не верил, он точно знал, что его план удастся.
Глава 17
Всю ночь я не спал из-за дурного предчувствия. Виктор ничего не объяснил и просто ушёл. Да, он делал так довольно часто, ведь не любил тратить время на размышления. К тому же и у меня не было особого желания лезть в его разведывательную сеть, вникать в нюансы интриг и отдельных переговоров. Я был слишком простым и прямым для таких вещей, хотя это слабое оправдание и это определенно точно нужно будет менять в будущем.
В Стальном же что-то происходило. Не было слышно криков агонии, не горели дома и не плакали дети, но стало тихо. Слишком тихо. Городок будто бы вымер и боялся даже издать лишний звук. Лишь грохот обитых металлом сапог раздавался в ночи. А затем наступило утро и с первыми лучами солнца всё было расставлено на свои места.
— Я успела повидать многое, но такой неоправданной жестокости не видела никогда, — хмуро глядя на каменные стены произнесла Королева Охоты.
— Безумие, сущее безумие, — стиснув зубы прошипел князь Владимир, прибывший к краю нашего лагеря вторым. — Маннелиг потерял связь с реальностью. Дружина! Построиться!
Я же прибыл третьим, спешно покинув шатёр после томительной медитации. И увиденное мной лишило меня дара речи. Изуродованные тела едва дышащих людей прямо сейчас вывешивали прямо на стене. Кого-то привязывали за ноги и свешивали вниз головой, других привязывали к дыбе и поднимали повыше, дабы их было видно из нашего лагеря, третьи уже потеряли сознание.
Но когда я взглядом нашёл Виктора, то мне стало ещё хуже. У него не было ногтей, пальцы сломаны, лицо заплыло и покрылось шрамами. Маннелиг использовал на нём всё своё пыточное мастерство, но так и не смог добиться желаемого. Виктор раз за разом терял сознание, порой выл и плевался кровью, однако даже когда боль ощущалась бездонной… ему всё равно было плевать на неё. Свою задачу он выполнил.
— И ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ!!! Я ПРАВЛЮ ЭТИМИ ЗЕМЛЯМИ!!! Я ЗАКОН, Я ВАШ ЦАРЬ И БОГ, УБЛЮДКИ!!! — проходя по стене орал Маннелиг, попутно скидывая приговорённых к казни, но не пыткам, со стены. — ЗНАЙТЕ СВОЁ МЕСТО!!!
Уши у меня вдруг заложило, звук стал глухим, а руки сжались настолько сильно, что заскрежетал металл моей брони. В это же время Владимир дал команду своей дружине идти на штурм. Его воины тут же ринулись за своим князем в бой, ведь подобное зрелище не пугало их, а, наоборот, делало ещё злее. Да, на полуострове все были суровы и жестоки, но у всех был предел. Маннелиг казнил свой же народ, тех, кого обязался защищать и делал он это не из каких-то логичных побуждений, а просто из-за своего безумия.
Даже Герлион до такого никогда не скатывался, ведь не чтил жестокость ради жестокости. Его интересовала жестокость как инструмент достижения эффективности. Мобилизовать силой всех мужчин для войны, убить больных и слабых, сжечь собственные земли, дабы оставить врагу выжженную пустошь — всё это имело хоть какой-то смысл. А Маннелиг… он мог отыграться только на Викторе, но ему стало этого мало.
— И эти трусы ничего не сделали, — зло сплюнув произнесла Королева, после чего дала команду охотницам и начала выдвигаться к стене.
— Александр, отдайте приказ! — ко мне подошёл командир ополчения. — Что нам делать?!