Нико отпустил ее подбородок, похлопал по щеке и оставил стоять за кассой. Когда подошел клиент, она подпрыгнула, нечаянно уронила его заказ и пролила кофе, который стоял на стойке.
По прошествии четырех лет Натали считала, что научилась справляться с праздниками. Во всяком случае, настолько, насколько этого можно было ожидать. День благодарения не представлял сложностей. Только один день, и, как правило, он праздновался за закрытыми дверьми. Натали работала с восьми утра до восьми вечера. Нико отказывался давать ей обычную смену, если она настаивала на работе в день, и просто пораньше закрывал кофейню.
Посетителей было мало. Ее в равной степени и огорчил, и заставил испытать облегчение факт, что Джулиан так и не появился. Девушка гадала, где он, с кем ужинает. С родными? Возлюбленной? Один?
Натали закрыла кофейню и поднялась к себе, где разогрела ужин. Ей звонили и Либерти, и Маршалл. Они оставили осторожные послания на автоответчике, которые девушка стерла, едва дослушав. На своем крошечном телевизоре она посмотрела «Загадочное убийство в Манхэттене», а когда фильм подошел к концу, взяла сборник стихов Мендона «Звездный свет». Натали немного всплакнула – но не сильно – и отправилась спать. В итоге она решила, что День благодарения прошел хорошо.
Однако с Рождеством и Ханукой дело обстояло куда хуже. Хотя бы потому, что они были неотвратимы. Телевизионные рекламы бередили ее раны, постоянно транслируя встречи с родственниками, или безумные, или сентиментальные. Натали выключила телевизор и не включала весь декабрь. В университете начались немилосердные каникулы, и она работала шесть двойных смен в неделю. На три больше, чем Нико обещал ей дать. Часы накапливались, и день сменял другой. Джулиан продолжал бывать три-четыре вечера в неделю. Натали так и не призналась, что проводит на работе целый день и проведет там и следующий. Она никогда не показывала, насколько ей сложно выбраться из этого тоннеля в безобидный свет Нового года.
Однажды они сидели вместе под бумажными снежинками, которые вырезали бариста. Бумага колыхалась в мягких потоках воздуха. Джулиан отметил, какой уставшей выглядит Натали.
– День был сложный, – объяснила она.
– Да, это время года может измотать, – согласился он. – Приближается Рождество. Или… Ханука?
– Оба, – произнесла Натали, и у нее внутри все сжалось. – Ханука от мамы, Рождество от папы.
– Ты скоро уедешь? Навестить их?
Ну вот. Она откинулась на стуле, размышляя, как бы уйти от вопроса. И неожиданно даже для себя самой выпалила:
– Их больше нет.
Натали наблюдала за его лицом, пока Джулиан делал те же неизбежные выводы, что и другие: праздники, семьи нет, значит, девушка одна. Она приготовилась услышать очередные сожаления.
– Вчера утром я проходил мимо и видел тебя за стойкой, – вместо этого сообщил молодой человек.
– Нико нужна помощь, а мне деньги. – Джулиан промолчал, водя пальцем по краю чашки. – Не нужно меня жалеть, – попросила Натали. – Это случилось давным-давно, и я не хочу об этом говорить.
Парень встретился с ней взглядом.
– Мне знакомо это чувство.
– Какое именно? – спросила она. – Их так много, что я не представляю, с чего начать.
– Все они. Несомненно, они разных тонов и оттенков, но я просто поражен, сколько в наших судьбах похожих событий.
Снова между ними повисла пауза.
– Мои родители мертвы. Авария. Четыре года назад, – слетело с ее губ, словно автоматная очередь. Она широко распахнула глаза и впилась в Джулиана взглядом, словно бросая вызов. Тот его принял.
– Отец умер, как я и упоминал, когда мне было десять. Мама – восемь лет спустя. Сердечный приступ и рак. Один быстро, как молния, другая медленно, словно от немилосердного яда.
– Мои умерли быстро, как молния, – едва слышно прошептала Натали. – И что из этого легче?
Парень склонил голову и грустно улыбнулся.
– А ты как думаешь?
– Ничто.
Он кивнул.
– Прости. – Натали вытерла щеки.
– И ты меня.
Они молча сидели под свисающими с потолка снежинками, лениво кружащимися, но не падающими.
Нико настоял на закрытии кофейни в Рождество, но семья Барбос уехала на праздники во Флориду, а у Натали имелся ключ. Она не отметила свою карточку, но открылась в восемь утра и к полудню обслужила троих посетителей. Всех поразило, что им повезло найти открытое заведение. Потом в течение нескольких часов никто не заглядывал, и Натали начала впадать в уныние. Чтение не отвлекало ее, выпечка и кофе казались стылыми и невкусными. Глупо было оставаться, но возвращаться в пустую квартиру ей тоже не хотелось. Слишком сложно было пережить тишину.