По пути встретили двух румынских альпинисток с шерпом-сердаром впереди. Они явно переоценивают свои возможности в попытке взойти на вершину. На высоте 5000 м они выглядят, как мы на 7000 м. Ну это их дело. Мы же пришли в базовый лагерь.
Тут нас ждут уже второй день. Шампанское, обнимание, поздравления, съемка на видеокамеру. Потом — столовая. Обед, ром и т. д.
Потом я пошел спать. Тут показались спускающиеся немцы. Их было четверо. Пятого не было. Он умер в лагере-3. Это был Хуберт. Радость победы сменилась трауром. Хуберт умер ночью, и теперь он лежит на 7000 м в палатке. Все в растерянности».
В. Мусиенко: «В 14 часов включили рацию. Немцы, как и четыре часа назад, не отозвались. Мы периодически поглядывали в сторону Дхаулагири. Первым вторую группу заметил повар. Их было почему-то всего четверо. Побежали навстречу. Фред сразил наповал: «Ночью от сердечной недостаточности на высоте 7 тысяч метров умер Хуберт».
Спал он между Фредом и Ульрихом, с утра слышали его кашель. Проснулись в полшестого, он лежит с остекленевшим взглядом, руки — лед. Массаж сердца, искусственное дыхание ни к чему не привели. Умер около пяти часов. В последние дни он сильно страдал. Но ведь и в предыдущих экспедициях ему несладко приходилось.
День перевернулся из белого в черное. Поистине триумф и трагедия. Вечером друзья Хуберта предлагали спустить тело вниз, несмотря на огромный риск. Открытым оставался вопрос штурма немцами вершины. По нашим традициям, смерть одного из участников означает конец экспедиции.
3 мая. Утром немцы собрали совет, затем позвали меня с Захаровым. Хуберта они решили похоронить наверху, во льдах. Но от вершины не отступились. Условились: немцы выходят первыми, затем наши (до 7000 м) хоронят Хуберта и забирают снаряжение».
А. Гуляев: «Решили немцы идти на вершину, несмотря на то, что в палатке на 7000 м лежит покойник! Но и это еще не все. Двое из четверых — Эрвин и Фред — больны. Как они пойдут мне непонятно. Бургарт их лечит, но ведь на высоте не вылечить полностью.
Нужно послать телеграмму жене Хуберта. С этой миссией отправляем офицера связи. Он один боится идти через перевал. Мусиенко его и так, и сяк, тот отбрыкивается, все проблемы ищет. Наконец, согласился с киченбоем через перевал пройти, затем киченбой Фури должен вернуться в лагерь».
В. Мусиенко: «Эрвин, Ульрих, Ерген, Захаров и я выходим в первый лагерь. Задача — протоптать тропу для восходителей на вершину. Снег — по колено. Идти первому в несколько раз тяжелее, чем остальным.
Изредка делаем привалы. Один из них под ледником — огромными глыбами льда, покрывающими скалы. Вдруг — грохот. Прямо над нами срывается ледопад. Вскакиваем. Видно, что заряд небольшой, достать нас не должен. Но гром повторяется с новой силой. Захаров кричит: «Бежим вперед!» Бежим. На высоте 5200 м, долго не «пропашешь». После пятнадцати-двадцати метров дыхание душится из-за нехватки кислорода. К счастью, и второй ледовый дождь не достиг тропы. Идем дальше, связанные веревкой, рискуя угодить в трещину. Их, закрытых снегом, целое множество. Лагерь-1 достигаем лишь через десять часов пути.
Немцы ведут себя по-разному. Ерген весел и уверен в себе, Эрвин сосредоточен, а на лице Ульриха — страх. Страх перед вершиной. Не готов еще морально парень к таким восхождениям.
Опять встретили румынок. Они вдвоем собираются в альпийском стиле (без периодических акклиматизационных снижений) взойти на Дхаулагири. Женщины они, конечно, отважные, но авантюристки еще те. Расстояние, которое наши ребята проходят за час, они преодолевают за три. Так что вряд ли у них получится задуманное.
9 мая. В восемь утра по рации немцы сообщили, что возвращаются. Ерген исчерпал свои возможности, а Эрвин один идти не может. Когда они пришли в базовый лагерь, то рассказали, как на плато мимо них вверх пронесся «русский экспресс». Это были Кузнецов, Коханов, Гуляев, которые поспешали хоронить Хуберта и за день не только достигли первого лагеря, но и поднялись во второй 6300 м».
А. Гуляев: «Мы тут познакомились с чилийцем. Архитектор из Сантьяго. Приглашает к себе. Но у нас пока нет возможности, хотя есть желание. Обменялись адресами на всякий случай.
4 мая. Хотели с утра мыться, стираться, но куда там — снег, снег, снег.
7 мая. Доктор Бургарт, или как тут его прозвали — доктор Кукри, ни к завтраку, ни проводить Христиана (зовут чилийца) и Фреда не смог встать. Вчера перебрал, начал выступать. Хорошо, Нима спрятал канистру с ромом.
На 5700 м за эту ночь что-то решилось, т. к. видим, что спускаются четверо. Двое — это понятно, Коля Захаров и Володя Мусиенко. Кто еще двое — остается строить догадки. Во время выхода на связь ничего не было понятно. Сплошные помехи. Фред с Христианом ушли. С ними два портера понесли их вещи.
Нима, портер и офицер связи сидят, ждут информацию от Коли Захарова, ведь Нима должен бежать вниз нанимать носильщиков, чтобы нашу экспедицию сносить. Нужно уточнить число сворачивания лагеря. Все было до этого ясно, но вот почему-то спускаются не двое, а четверо.
Это оказались: Захаров, Мусиенко, сердар румынок и Ульрих. На гору лезут теперь только двое — Эрвин и Ерген. Тяжело им будет вдвоем и в моральном плане, и чисто физически. Лишь бы погода позволила. Да, нужно, чтоб кто-то из немцев побывал на вершине, а то неудобно как-то. Ведь они оплатили взнос за восхождение, а залезли только мы.
8 мая. Эрвин и Ерген идут сейчас с 6300 м на 7000 м (со второго в третий лагерь). Говорили, что ночью был сильный ветер, два раза им приходилось вылазить, чтоб откопать палатку, ночь почти не спали. Коля Сметанин сегодня уходит вниз в тепло. Он достаточно серьезно отморозил палец на ноге. Нога опухла.
По рации немцы сообщили, что до лагеря-3 они не дошли. Очень глубокий снег или еще что, поэтому они спускаются во второй лагерь. Завтра планируют повторить попытку. Мое мнение: они не смогут дойти до вершины, совершая такие маневры. Уж если они до третьего лагеря не дошли, то дальше гораздо хуже и труднее будет. Ох уж эти немцы! Семь пятниц на неделе. Да и лидера у них нет. Сплошная демократия: что на ум взбредет, то и делают.
9 мая. День Победы. Рано утром после завтрака, дождавшись радиосвязи с Эрвином и Ергеном, узнав, что они возвращаются, я, Петька и Нахал покинули базовый лагерь и пошли вверх — снять все лагеря и похоронить Хуберта. Хорошая акклиматизация позволила нам быстро вскочить на плато. Здесь в 10.00 мы вышли на радиосвязь и одновременно увидели спускающихся немцев. Через час-полтора мы повстречались с ними. Они были расстроены. Вершина не покорилась. Мы взяли у них фотоаппарат, чтобы сфотографировать Хуберта, и пошли дальше.
На 5700 м встретили двух румынок — они пытались во второй лагерь выйти. И это в два часа дня. По пути к 6300 м нас немного попугала гроза. Жужжали палочки и шевелилась борода. Через три часа мы достигли второго лагеря. Палатка была придавлена снегом, и пришлось поработать лопатой, чтобы откопать ее.
Примуса здесь нет, пришлось готовить на газе. Завтра нужно идти на 7000 м хоронить Хуберта и снимать третий лагерь.
10 мая. Страшно холодно, и ветер дует безжалостно. Элементарно можно обморозиться. Проскакивают мысли, что невозможно подняться и что придется бросать третий лагерь. И главное — невозможно похоронить Хуберта. Сидели, сидели, ветер стал стихать. Вылезли из палатки. Время уже около девяти утра. Надели кошки, связались. Сперва снег проваливался под ногами, затем вышли на фирн. Дошли до веревок. Полезли. Часа за три добрались до места. Петька поднялся минут на 10 раньше и уже начал работать. Палатку завалило. Стойки аж винтом. Все поломано. В палатке Хуберт. Тяжелый. Не можем его вытащить. Решили сперва все вещи из палатки вытащить. Когда там ничего не осталось, стали выворачивать палатку, чтобы освободить Хуберта. Наконец, извлекли его. Сфотографировали несколько раз. Он был в пуховке и в спальнике. Затем открыли лицо и опять сделали несколько кадров. Лицо было страшно опухшим и в крови. У него произошел отек легких, от этого он и умер. Мы взяли веревку и стали делать из нее кокон, т. е. обвязывать Хуберта в спальнике. Надели ему на голову красный мешок и обмотали его всего веревкой. Немцы нам сказали, чтобы мы его сбросили в сторону Кали-Гандаки. Но чисто по-советски этого делать не хотелось. Мы хотели просто прибить тело к скале, как скажем, на пике Победы похоронен Гиблиани. Но немцы решили просто сбросить. Для нас-то, конечно, это легче. Наметили траекторию падения тела. Подтянули его на гребень и толкнули вниз. Прокатившись метров десять, труп остановился на фирновом надуве. Петька в кошках подошел к нему и толкнул дальше. Хуберт заскользил вниз, но не в ущелье Кали-Гандаки, а четко по гребню. Затем по дуге тело покатилось в ледопад, под которым мы ходим на 5700 м и где-то в ледопаде исчезло. Видимо, в трещину упало.