По рации говорим, чтоб завтра к нам вышли навстречу, очень много груза будет. Сами пошли на 5700 м, в пещеру-лагерь. Спустились минут за 40–50.
В пещере сидят две румынки. Пещера — черная, закопченная. Это, оказывается, у румынок примус взорвался. Посидели, поговорили с ними. В очередной раз убедился, что их восхождение — авантюра чистой воды. За столько времени они не смогли подняться даже во второй лагерь! Что там про вершину говорить. Нас они спросили, как узнать, что они на вершине.
11 мая. Утром встали, поели и стали собираться вниз. Вещей набралось очень много. Стали все сверх рюкзаков привязывать. Рюкзаков под вещами не видать. Еле поднялись на ноги и пошли вниз, связавшись длинной веревкой и надев кошки. Очень боялись, что снежные мосты не выдержат тяжести и рухнут под нами. Но все обошлось. К обеду мы благополучно спустились в базовый лагерь. Выдали нам тут же по банке пива. Перекусили. Видим — идут портеры. Это значит, что завтра сваливаем отсюда. Стали собирать вещи, упаковывать экспедиционные грузы. К вечеру все было уложено в баулы.
Финиш экспедиции. Эрвин явно не доволен результатом. Ходит хмурый. Вечером состоялся прощальный ужин. Одновременно и девять дней после смерти Хуберта. Выпили и за упокой души, и за окончание экспедиции. Завтра все, уходим. На леднике остается только румынский сердар.
12 мая. За день спустились ниже итальянских ночевок. Остановились на берегу озера. Уже в лесу, уже в тепле. В трусах, правда, еще не пойдешь, зато пуховку уже не надо. Вечером сидим около настоящего костра. Тепло.
13 мая. Идем быстро, хотя у всех, кроме Пети, подморожены ноги, пальцы не чувствуют. Дошли до поляны, где ночевали, когда шли вверх. Разделись, давай мыться в ручье. Блаженство! Зеленая трава, солнце теплое. Целый месяц дубака — и вот оно тепло. Дошли до поляны, где живут люди, пасутся буйволы. На склоне бегают стада обезьян. Стали на ночевку. Повар варит нам еду, портеры камень кидают, кто дальше. Гремит где-то гром. Кругом высокие горы, Гималаи. Но это уже не те горы, что окружали нас два дня назад. Это зеленые горы. Крутые, правда, но зеленые, с деревьями, с обезьянами. Живые».
Н. Сметанин: «9.05.92 г. «Русская тройка» пошла вверх снимать лагеря: Кузнецов, Коханов, Гуляев. А я пошел в обратном направлении, вниз. Потому как поморозил пальцы на ногах. Ребята меня отпустили с таким расчетом, что пока я своим темпом, потихоньку, дохожу до селения Дарбанг. Там и буду ожидать команду. В. Мусиенко выдал мне 120 рупий, на карманные расходы. Пояснил, как и где остановиться. Первый день спускался шесть часов, дошел до камня, где поставил палатку. Вовремя. Пошел дождь, но вскоре перестал. Пообедал, и продолжил спуск. К вечеру дошел до границы леса. Погода — внизу затянуто грозовыми тучами и гремит гром. А над Дхаулагири стоит ясная погода, солнце светит вовсю. Пока шел, переходя от одного лагеря до другого, местность здорово изменилась, много зелени. Чувствуется приближение лета в горах.
На следующий день. Рано встал. Поел, собрался и пошел. Вернее, поплелся. Буйная растительность, густые заросли бамбука. Пришел на ночевку у поворота в ущелье Дхаулагири. Поставил палатку, приготовил еду. Высушил одежду, вещи. Тут снизу пришла большая группа людей. Это Нима с портерами поднимаются в базовый лагерь, чтобы нести обратно экспедиционные грузы. Хотя, они должны были, подняться не 10, а 11 мая. Ну да, бог, с ними. Чем раньше, тем лучше. Через Ниму передал наверх «привет» нашим. И что со мной все в порядке. Спускаюсь потихоньку. На вторую половину дня пришелся дождь. Да такой нудный, проливной, что пришлось пережидать под карнизом, потому и не успел дойти до ночевки (у школы). В этот день вплотную познакомился с широко разрекламированными местными пиявками (много слышал, что раны после их укуса долго не заживают). Как они попали мне в ботинки, не пойму. Да ничего, переживем, ранки мумиём обработал и пошел дальше.
11 мая. Всю ночь шел дождь. Наутро встал, пью чай в палатке. Выглядываю из палатки. Вижу. Сидит на корточках перед палаткой непалец-пастух, караулит меня. Я собрался — и в путь. Следующая остановка у школы, на волейбольной площадке. Разложил вещи, попил чаю. Жестами пообщался с учителями школы. Опять просили пожертвования на школу. Жестами объяснил, что деньги, идут следом, мол, у начальника.
Следующая ночевка у кактусов. Еще дневной переход и я в селении Дарбанг. Остановился в той же гостинице, что и прежде. Хозяин, молодой непальский коммерсант, живо интересовался всем. Накормили, спать уложили. И еще здесь тепло — настоящее лето, можно ходить в шортах. Целый день провожу на речке, так хорошо. Я ноги опускаю в воду, отпариваю. Здесь же у меня примус. Сделал чай, пью, а ноги — в воде. Балдею! А вокруг местная ребятня, окружили. Глазеют с любопытством.
14.05.92 г. Опять пропадаю на речке. Сегодня спустились в Дарбанг Мусиенко, Ульрих и Эрванд, завтра должен придти сюда основной отряд. В. Мусиенко продал карематы. И уговорил меня продать радиоприемник, который, кстати, побывал на восьмитысячнике.
15.05.92 г. Вышли рано. От Дарбанга до Бени дошел за шесть часов. После Татапани при входе в Бени встретил Володю Мусиенко, который пытался дозвониться до Москвы или Красноярска. Дозвонился до Ирины Миллер, передал ей всю информацию о восхождении. В Бени ждем всех наших. Ульрих и Эрванд завтра уедут в Покхару и Катманду. Встречать жену погибшего Хуберта».
А. Гуляев:«14 мая. Доктора и Ергена не видать. Они наверняка ждут нас на кактусовой поляне. Так и случилось. Голодные, сидят под камушком, недоумевая, где мы. Ведь мы часа два-три провели возле школы. Посмотрели, как идут занятия. Два учителя построили учеников, и те по команде делали разные движения. Спели, видимо, гимн Непала.
Место очередной ночевки — возле водопада. Нет ни Он-Чу, ни Фури. Варить еду некому, хотя кухня пришла. Пришлось самим разводить костер, ставить чайник. Только чай поставили, пришли повара с виноватым видом. Чуют, что голодом нас проморили весь день. Сразу засуетились…
15 мая. Дошли до моста через приток главной реки, вдоль которой мы постоянно движемся. Развели костер. Зрителей набежало! Местное население. Сидят, смотрят, как мы едим. Как цирк все равно. Простота поразительная. Им интересно, они и смотрят. Поели, Ерген разрешил ребятишкам посидеть на своем каремате. Они, как воробьи, человек десять уселись на каремат. Ерген их сфотографировал.