Подойдя к даче, Берт подергал ручку двери. Она была заперта, но на втором этаже в окнах был свет. Он позвонил и, не дождавшись ответа, позвонил еще раз. На этот раз требовательно, долго не отрывая палец от кнопки звонка. Наконец послышались шаги, щелканье открываемого замка, и темноту разрезала полоска света из прихожей.
Виктор Горшков встревоженно всматривался в лица нежданных посетителей.
— Здравствуйте, дядя Витя, — удрученно поздоровался Даниил, озадачиваясь от того, что его друг пока оказался прав.
— Здравствуй, Данила. — Архитектор как будто не замечал Берта. — Прости, не могу пригласить тебя, я не один. Увидимся завтра.
Он хотел закрыть дверь, но Берт поставил ногу на порог.
— А мы и не ожидали застать вас здесь, господин Горшков, какая приятная неожиданность, — сказал он в своей излюбленной иронической манере, давно выбранной им для разговоров с отцом. — Не беспокойтесь, вашу даму мы не потревожим. Пожалуйста, впустите нас, мы проделали такой путь и замерзли, не говоря уж о том, что промокли, а Даниил забыл ключи от своей дачи.
— Убирайся отсюда, — резко сказал Виктор и, переменив тон, обратился к Даниилу. — Извини еще раз, ты уже взрослый, и, надеюсь, поймешь меня как мужчина мужчину. Уговори своего друга уйти, я не умею с ним разговаривать.
— И все-таки придется поговорить, — тоже разозлившись, сказал Берт, распахивая дверь и заходя в холл. — Смотри, Дан, вот эта лестница, которую ты видел на фотографии. А вот это я нашел в столе господина Горшкова, когда он отправился на очередную встречу с делегацией и поверил в мои байки, что меня это дело не интересует. — Он вынул из рюкзака дневник Дианы и фотопленку. — Записку, которая тебя ввела в заблуждение, написал тоже он. Любой человек, умеющий рисовать, может скопировать чужой почерк. Для этого он и позвал тебя к себе жить, пичкая тебя снотворным и спокойно аннулируя из твоей квартиры свидетельствующие против него вещи. Если ты посмотришь эту пленку, она покажется тебе очень интересной. Из-за нее-то он и убил твою жену. Ему столько лет все сходило с рук, но он, как обычно, заблуждался на мой счет, когда имел глупость все оставить в своем столе и не уничтожить.
Даниил вовсе глаза смотрел на архитектора.
— Да вы и шпион, господин Романовский, — презрительно усмехнулся Виктор. Да, я вас действительно недооценивал.
— О том, что вы сожительствуете с малолетними, господин Горшков, я знал семь лет, — произнес Берт. — И молчал, глупо веря, что это не вы растлеваете их, а они вас. Я так любил вас, несмотря ни на что. Восхищался вашим умом, вашей образованностью, вашим талантом. Я в ваше отсутствие, когда вы уходили на работу, сбегал из школы и тайком от матери заходил в вашу комнату. Я читал книги, которые читаете вы, учился рисовать, глядя на ваши рисунки, и так мечтал поговорить с вами. А вы верили пошлой сплетке и отталкивали меня. Я не понимал, как вы, с вашим умом и проницательностью, могли поверить в нее, и думал, что все дело во мне, что я такой отвратительный тип… Потому вы и не признаете меня. А все дело было лишь в том, что вы пошляк и извращенец, а теперь вот докатились до убийства. О дальнейшем разговаривайте с ним. — Он указал на Даниила. — Вы убили его жену, вы подставили его сестру, вы обманывали его. А я пока выйду на улицу, здесь слишком жарко. Но не надейтесь сбежать, я буду на крыльце. — Он резко повернулся и вышел.