Выбрать главу

Николай Егорович Платонов подъехал к своему дому, когда часы показывали четыре утра. До начала рабочего дня оставалось четыре часа, и он даже не стал ложиться. Дело запутывалось все больше. Два человека признались в убийстве, один из присутствующих в клубе в ночь убийства так и не найден. Что это был не Роберт Вершинин, он перестал сомневаться после первых же наводящих вопросов. Роберт говорил такую нелепость, что было понятно — он выгораживает дочь. То, что убийца Лолита, тоже было пока под вопросом. Каким образом на ноже остались отпечатки пальцев другой женщины?

Когда раздался телефонный звонок, он был готов к тому, что позвонит еще кто-нибудь, решивший признаться в убийстве. Но это был дежурный оперативник.

— Николай Егорович, — сказал он, — только что позвонил мужчина, вызвавший милицию и «скорую помощь» в ночь убийства в ночном клубе «Элита». Он оставил свой адрес и телефон. Это некий Игорь Лесин.

Платонов немедленно собрался ехать. Все равно выспаться не удастся, да и этот человек вряд ли спит. Он позвонил Лесину, предупредил его о своем приезде и опять поехал по ночным улицам.

Игорь Лесин оказался худым неврастеничного вида человеком лет сорока.

— По телевизору объявили, что разыскивается человек, вызвавший на празднике милицию и «скорую». Это был я. Я боялся сразу позвонить, — признался он. — Кто знает, а вдруг меня посчитают причастным к убийству?

Он долго рассказывал Платонову, как ругал и проклинал себя за то, что поддался уговорам какой-то странной девушки в лохмотьях, которая буквально заставила его позвонить по двум телефонам.

— Она говорила сумбурно и нелепо. Что не может позвонить сама, потому что тогда милиция поймет, что она никого не убивала, а ей нужно, чтобы подумали, что убивала. Поэтому ей необходимо, чтобы позвонил мужчина. Она очень торопила меня, — рассказывал Лесин. — Говорила, что хоть и убедилась, что ее подруга мертва, но, может быть, она ошиблась и врачи еще смогут ее спасти. Вот я и позвонил.

Платонов расспросил о внешности девушки. По описаниям Лесина, это была Диана Дегтярева.

Уверив все еще нервничающего Лесина, что никто его убийцей считать не будет, но предупредив, что ему, вероятно, придется повторить свои показания в суде, если он состоится, Платонов вышел на улицу и направился прямо в прокуратуру.

Хотя Николай Егорович и провел бессонную ночь, полную событий, что в его годы было уже тяжеловато, и он ехал на работу, подумывая о пенсии, один камень с его души все же свалился.

— Ну вот, все фактически и выяснилось, за исключением нескольких деталей, — сказал Даниил, когда они остались во дворе вдвоем с Бертом. — Лучше бы мне не рождаться на свет. Кто бы мог предположить, что из-за моего идиотизма пострадает такое количество людей. Власта, Лолита, ты, моя сестра.

— Слишком много на себя берешь, каждый за свои поступки отвечает сам, — возразил Берт. — Да и насчет меня ты заблуждаешься. Я еще буду счастлив.

— Да, конечно, ведь на земле столько женщин, — усмехнулся Даниил. — Ладно, я пошел спать, а завтра займусь поисками сестры. Она все еще под подозрением, и его не снимут, пока она сама все не объяснит.

— Я проверил все места, где она могла бы быть, — сказал Берт. — Спрашивал у всех ее знакомых и друзей. Ее нет нигде.

— Правильно говорил Платонов, мы слишком плохо ее знали. — Даниил с ужасом смотрел на темные квадраты окон своей квартиры. — Поехали, я отвезу тебя, мне расхотелось спать.

«В конце концов, — подумал он, — Берт вовсе не виноват передо мной из-за того, что разлюбил Диану. Скорее я виноват в этом перед ним».

— Ладно. И зайдешь со мной. Я отдам тебе костюм и куртку, да и врать бабушке о моем пребывании в столице в твоем присутствии мне будет легче, — согласился Берт.

Старый, довоенного образца дом с колоннами, где жила бабушка Берта, находился на набережной. Даниил притормозил у подъезда.

— В моей комнате горит свет, — задрав голову вверх, удивленно сказал Берт. — Вероятно, домработница предпочла жить в моей комнате, а не в той, которую я для нее приготовил. Что ж, я не в обиде. Моя просторнее и удобнее. А бабушка уже спит, в ее окнах света нет.

Стараясь не шуметь, молодые люди зашли в квартиру. Из приоткрытой комнаты Берта доносились голоса, плакала какая-то девушка. Даниил напряг слух по своей привычке изучать поведение людей в счастье и горе, нужной ему для писательской работы. Но Берт тоже остановился на полпути к двери и замер, прислонившись к стене в коридоре с каким-то идиотским выражением на лице.