Он помог ей выйти и смотрел вслед, как она неслась к дому, оглядываясь на него. Было темно и страшно, а от того, что он сделал с ней и сказал, еще страшнее, но он был единственный живой человек в этой темноте.
Таня смотрела на стрелку часов, приближающуюся к одиннадцати, за окно, где была кромешная темень — у них на окраине были побиты все фонари, — и глотала валерьянку. Племянница была послушной девочкой, у них никогда не было проблем, они любили друг друга, и она только отмахивалась, когда ей на работе советовали отдать девочку в интернат при училище.
— Ты знаешь, что такое одной воспитывать девчонку-сироту в переходном возрасте! — внушали подруги. — Сбагри ее с рук долой. Что случится, тебе же потом отвечать. А там за нее будут отвечать другие. И личную жизнь тебе нужно устраивать, а она небось мешает.
Личной жизни Власта не мешала. Она совершенно равнодушно относилась к мужчинам, с которыми Таня спала уже скорее по инерции, чем на что-то надеясь. Они восемь лет пели одну и ту же песню, и ни один из них пока не развелся, чтобы жениться на ней.
И вот Власта, которая всегда возвращалась домой в положенные ей восемь часов вечера, отсутствовала. Таня предполагала самое ужасное. Ей даже в голову не могло прийти, что Власта могла «уйти в загул», как порой сама она в тринадцать лет — просто пойти на последний сеанс с мальчиком. Власта была не такая, какой она была в ее возрасте. И она проклинала своего любовника, который обещал к ней прийти сегодня на вечер и на ночь и даже взял ключи от квартиры, сказав, что может освободиться раньше и подождет ее у нее дома. Если бы он пришел, как и обещал, он, может быть, посоветовал бы ей, где искать девочку. Но его не было и ей даже не с кем было посоветоваться. Когда позвонили в дверь, она побежала открывать, чувствуя, что сердце колотится у нее где-то в животе, и готовясь к самому страшному. На пороге стояла Власта, живая и невредимая.
— Ты где была? — Таня от радости бросилась ее целовать.
— Нигде, — неожиданно для Тани ответила Власта.
Таня опешила и уставилась на племянницу. По виду девочки было заметно, что с ней что-то произошло.
— Уже одиннадцать, где ты была, что случилось? — расспрашивала она, но та упорно молчала, как партизан на допросе, лишь как-то по-новому на нее глядя.
Таня поняла, что случилось то, о чем ее предупреждали подруги.
— Где ты шлялась? — закричала она. — Отвечай сейчас же, я ремень возьму. — Так когда-то давно кричал на нее саму ее брат.
— Не скажу, — тоже перешла на срывающийся крик девочка и убежала к себе в комнату, захлопнув дверь. Таня услышала рыдания.
«Переходный возраст, — подумала она и усмехнулась. — Ремень возьму! А где, скажите на милость, я его возьму?»
Зазвонил телефон. Таня взяла трубку.
— Танечка, прошу прощения, не смог заехать. Был занят на работе, — услышала она голос своего любовника. — Как девочка? Лучше себя чувствует? Отошла от вчерашнего?
— Даже слишком, — раздраженно сказала Таня. — Шлялась неизвестно где, и ничего не говорит. Я стала настаивать, а она заперлась у себя и ревет. Что велят делать с такими умные люди? Бить их, что ли?
— Умные люди советуют оставить их в покое и обращаться как можно мягче, — сказал он. — И не настаивать на объяснениях. Трудные дети, когда на них давят, становятся только хуже. Но я хотел поговорить не о ней, а о нас с тобой. Она меня интересует только как твоя племянница.
— О чем? — не поняла Таня.
— Я долго думал… я ухожу от жены… все равно это не жизнь, — произнес он с паузами. — Может быть, ты выйдешь за меня замуж, когда утрясется с разводом? Мы бы уже могли жить вместе.
— Что?! — Тане даже показалось, что она ослышалась или что ей это снится.
— Давай поженимся, — повторил он. — А завтра я к вам перееду.
— Хорошо, — только и сказала она и долго стояла, слушая гудки в трубке и не веря своему счастью.
— Власта! — Таня даже забыла, что поругалась с ней. — Представляешь, я замуж выхожу! Он только что позвонил и сделал мне предложение. Он по-настоящему разведется и женится, и уже завтра придет к нам жить.
Власта сидела, укрывшись одеялом, подтянув ноги к подбородку. Таня присела к ней на кровать.
— Это тот, вчерашний? — спросила девочка.
— Ага, — Таня мечтательно смотрела в потолок. — Я уж и не ждала. Тридцать два года все-таки. Это тебе в тринадцать легко рассуждать. Вчерашний! Я на него восемь лет потратила. Восемь!
— Ну его, тетя Таня, — сказала девочка. — Не надо. Давай лучше жить вдвоем. Может, уедем куда-нибудь, в другой город.
— Ты что мелешь? «Ну его!» Советчица! — рассердилась Таня. — Думаешь, мне легко одной?