— Не расстраивайся, вспомнишь, как только выйдешь отсюда, — с угрозой сказал Даниил. — Я позабочусь об этом. А пока почитай или попроси кого-нибудь прочитать вслух, если не можешь сам. — Он еле сдержался, чтобы не запустить «Еженедельником» в голову Берта, но все же нашел в себе силы положить его на тумбочку. — Завтра днем я заеду за дневником. Я должен показать его следователю. — Он вышел и даже не хлопнул дверью, хотя очень хотелось.
Даниил подъехал к дому около десяти вечера. Прошел лишь день после убийства, но у него было такое впечатление, что прошло двадцать лет. В дверях квартиры торчала записка от архитектора с просьбой зайти. Он спустился на два этажа.
— Я договорился насчет похорон, — сказал Виктор, пропуская его в комнату. — Экспертизу они уже провели, так что похороны завтра в двенадцать. Ты не против кремирования?
Даниил только покачал головой.
— Ты вообще хоть что-нибудь ел сегодня? — Архитектор с сочувствием посмотрел на него.
— Я не хочу, — поморщился Даниил.
— Пойдем-ка на кухню. Заодно расскажешь, что сказал Платонов и где ты пропадал так поздно.
— Я был у Берта, — ответил Даниил, с трудом заставляя себя проглотить жареную картошку, поставленную перед ним Виктором. — Он что-то знает, дядя Витя, но отказывается помочь.
— Меня ничуть не удивит, если твой лучший друг окажется убийцей. — В интонации архитектора проскользнуло некоторое злорадство. — Я всегда говорил: когда этот мальчик вырастет, с ним придется хлебнуть горя.
— Нет, он здесь ни при чем. — Даниил рассказал ему о своей находке. — Я хотел отдать дневник Платонову завтра утром, но если похороны в двенадцать, я заеду к нему вечером.
— Как ты смотришь на то, чтобы временно, пока не успокоишься, пожить у меня? — предложил Виктор. — Комната к твоим услугам.
— Положительно смотрю, — ответил Даниил. Перспектива оставаться одному в квартире пугала его весь день.
Он проснулся среди ночи оттого, что кто-то тряс его за плечо. Он вскочил, ослепленный электрическим светом, ничего не соображая со сна и от снотворного, которое его заставил принять на ночь архитектор, и долго тупо разглядывал Берта, стоящего перед ним в больничной пижаме.
— Я целый час звонил к тебе в дверь, пока все соседи не высыпали на площадку, — сказал Берт. — Одна бабуся сообщила, что в твоих дверях была записка от моего отца, и я понял, что ты здесь. Она долго рассказывала мне, что это ее гражданский долг — следить за теми, кто приходит, и искать преступника.
— Как это тебе удалось вспомнить мой адрес? — не удержался Даниил.
— Я понимаю, конечно, что для господина Горшкова мой визит будет ударом, но вместо тебя здесь некоторое время намерен жить я. Это моя комната, — не отвечая ему, сообщил Берт. — Я все равно не могу идти домой. Я только сегодня утром позвонил Вере, якобы с вокзала, и сообщил, что срочно уезжаю в Москву. Волновать ее своим появлением я не собираюсь. Она не знает ничего, я дал указания домработнице, которую приставил к ней на два года моего отсутствия, чтобы ни одна грязная газетенка не попала ей в руки. Следователь тоже согласился ее не тревожить. Так что придется тебе освободить помещение, а если боишься призраков, беби, куплю тебе фонарик, будешь класть под подушку. Спокойной ночи. — Он проводил Даниила до дверей. — Зайди за мной, когда проснешься, и, если можно, найди для меня подходящую одежду. Я даже не стал настаивать в больнице, чтобы мне вернули мою, она не годилась для повседневности. — Он отдал Даниилу дневник. — Возьми, будет лучше, если он останется у тебя.
— Может, ты все-таки ответишь мне на вопрос, который я задал тебе в больнице? — настойчиво попросил Даниил. — О ком ты говорил?
— Ты разбудишь моих родителей, — ответил Берт.
— Мне показалось, я слышу родной голос. — Из комнаты вышел архитектор. — Что вам опять понадобилось в моем доме, господин Романовский?
— Вы ведь не прогоните ночью на улицу сына, господин Горшков, если он в трудную для него минуту вернулся в отчий дом? — Берт покаянно склонил голову. — Примите назад блудного сына. Иди, беби, ты портишь трогательную сцену семейного примирения. — Он подтолкнул Даниила к выходу. — Поговорим завтра.
В вестибюле крематория Даниил, Берт и Виктор столкнулись с Альбиной Петровной. Хотя прошло восемь лет со дня их последней встречи, все четверо узнали друг друга. Все, кроме Даниила, предпочли сделать вид, что незнакомы.