Солнце роняло на землю закатные лучи. Лошадей, казалось, гнали вперёд ветра. Облака в темнеющем небе были разорваны в клочья. Ра казалось, что на самом деле она спит и никак не проснётся.
– Зачем так спешить?! – перекрикивая ветер, спросила она.
– Я чувствую беду, – ответил Вэриат, и Ра поняла, что было виной её страха.
– Я тоже… – произнесла она, думая, что это никто не услышит, но ошиблась.
Вэриат бросил на неё стремительный взгляд и погнал свою лошадь ещё быстрее.
– Вэриат! – Ра отстала от него и от Роук.
Король подождал, пока девушка поравняется с ним.
– Не надо… – Ра очень волновалась. – Я ни разу с тобой об этом не говорила, но больше не могу молчать ни минуты. Пожалуйста, не надо, не начинай войну!
Вэриат поехал вперёд. Ра подумала, что он ничего не ответит, но король произнёс:
– Боишься за людей или за себя?
– И за себя и за них, а ещё за тебя.
Роук, услышав это, удивлённо посмотрела на Ра, а Вэриат помрачнел.
– А за меня почему?
– Потому что ты… – Ра не знала, можно ли ей сказать такое властителю тьмы, но договорила: – ты мой друг.
– Это ты так думаешь. И всё?
– Нет, – Ра посмотрела ему прямо в потемневшие глаза, – ещё мне кажется, что ты сам не хочешь войны. Пожалуйста…
– Довольно.
Воцарилось молчание.
Орлиный крик пронзил собой тишину. Вэриат остановился, Роук и Ра тоже.
Над их головами кружила птица, рассекая мощными крыльями чистый воздух.
Вэриат выставил вперёд руку, и орёл сомкнул на ней свои острые когти, но король нижнего мира даже не поморщился, а рука его не дрогнула, будто орёл ничего не весил.
К его лапе была прикреплена капсула с письмом. Вэриат вынул послание и отпустил птицу.
Глаза короля стали тёмно-серыми, когда он прочёл письмо.
– Роук, позаботься о Ра, – гулко, словно доносился из колодца, прозвучал его голос.
Вэриат спешился, разбежался, и случилось то, чего Ра никак не ожидала. Прошло всего мгновение, как Вэриата укрыла чёрная дымка. Раздался оглушительный хлопок, из спины короля взметнулись в воздух два чёрных пласта, которые разорвали его рубашку, сомкнулись у Вэриата над головой, а когда расправились, оказались крыльями, что подняли его ввысь.
А хлопок тот был от его сломавшихся костей и крови, от напора которой лопнула его кожа на спине.
Тёмно-алые, почти чёрные брызги разлетелись вокруг, окропили травы и камни.
Вэриат всё отдалялся, а Ра с ужасом провожала его взглядом.
У него выросло два чёрных кожаных крыла, плотных и больших, сияющих мелкой чешуёй под тёмными, зловещими лучами заходящего солнца и увенчанных двумя изогнутыми шипами, толщиной с бычий рог.
Если бы Ра не была так напугана и удивлена, то догадалась бы, что некогда Вэриат пронёс её через озеро, а после и по спуску горы, именно таким способом – по воздуху. Да, хорошо, что тогда он не позволил ей видеть то, как появляются у него крылья, иначе Ра долго не пришла бы в себя, как и теперь. От потрясения девушка даже не сразу заметила, что Роук подобрала записку, которую выронил король.
– Онар сбежала! Сейчас она в Илиндоре! К Нижнему миру идут людские войска! – выкрикнула Роук. – Война началась, Ра, очнись! Ты что, плачешь?! Ненормальная, возьми себя в руки!
Роук буквально стянула Ра с седла и стала трясти её за плечи. Девушка плакала и сердце её, казалось, вот-вот разорвётся.
– Да что же ты?! – с досадой выкрикнула Роук. – Прекрати! Дай мне подумать, куда тебя деть. Мне ведь нужно быть рядом с господином. Так, хорошо, – видимо, что-то решила она. – Поехали в Ранмор! Поверь мне, до него не дойдёт битва. Наши воины тоже готовы к войне, не так уж люди и опередили нас. Ну и пусть они сделали первый шаг! Вэриат быстро доберётся до замка, а после вступит в бой! Он успеет вовремя, вот увидишь! – Роук уже оставила девушку и ходила взад вперёд так, что у Ра голова пошла кругом.
У Роук даже в мыслях не было, что её слова ещё больше пугали и вводили Ра в отчаянье.
– Неужели никак не избежать войны? – так слабо прозвучал голос Ра…
– Нет, – отрезала Роук и запрыгнула в седло. – Едем, нам надо спешить.
***
На глади чёрного озера прошли круги. Озёрный Дух в этот раз даже не показался на поверхности, лишь изумрудные глаза его, что налились кровью, блеснули под толщей воды.
Он вновь позволил кому-то пройти через его владения. Кто-то, кто шёл по берегу, не разозлил беспокойного Духа. Впрочем, мёртвых он никогда не трогал, а этот кто-то показался Духу мёртвым.
Шаги его звучали странно, разве ходят так живые? Спотыкаясь через каждых два шага, постоянно наваливаясь на левую ногу, поминутно меняя темп и, то шаркая, то останавливаясь, то легко переставляя ноги, шёл тот человек. Да и кровью пахло от него. Засохшей кровью. А ещё веяло липкой тёмной силой, древней и опасной. Нет, наверняка, решил Дух, того, кто идёт мимо хрустально-чистой воды, коснулась Смерть. Уж очень сильно веяло от него затхлым могильным запахом.
И кровавые следы от босых ног остались на заросшем травой берегу.
И гора стихий зловеще нависла над несчастным умирающим, или же умершим...
Протяжное звучное дыхание прерывалось каждый раз, когда левая, отчего-то посиневшая нога болезненно подворачивалась. И худые, некогда перебитые пальцы рук дрожали. И судорогой сводило измождённое тело. А матово-серые глаза были затуманены.
Ей овладели усталость, боль и страх. Даже на злость у неё не осталось сил. Сделав ещё два шага, она уже не верила, что не умрёт прямо здесь и сейчас.
У Офелии в груди стучит набат. У ведьмы, магию потерявшей и силу Карнэ стерпевшей, в мыслях одно: «Я жива. Мне бы успеть... Увидеть короля... Выжить бы, не умереть по пути. Дайте мне сил, ветра, дорога, гора стихий!».
Бывшая ведьма валиться с ног, расшибает голову о камень, а кровь почему-то течёт с её рта.
Но Офелия, дрожа от слабости, вновь поднимается и идёт.
Капли дождя сорвались с высокого неба. По спутанным волосам Офелии потекли ручейки прохладной воды, из-за которой не были видны слёзы, что бежали по лицу женщины. По лицу, на котором появились новые тоненькие морщинки в уголках глаз и едва заметные, у губ.
Веки Офелии потемнели, отяжелели. Она почувствовала, что сейчас упадёт и опустилась на колени, оперлась на руки, чтобы перевести дух. Пальцы её непроизвольно зарылись в мокрый песок, и под ногти больно забилась грязь.
Офелия с трудом дышала. Дождь набирал силу. Ей казалось, что он не каплями, а плетьми избивает её.
– Эльма... – подняла бывшая ведьма взгляд на замок, который уже виднелся вдали, освещённый полуденным солнцем, которое не успели скрыть тучи. – Эльма! Я не дойду до тебя... – и руки её проскользнули по грязи. Офелия упала.
– Вэриат, помоги! Услышь меня... сын. Я люблю тебя... Кто-нибудь! Я здесь! – но она не кричала, её голос превратился в очень тихий слабый хрип.
Хрип, не услышанный её названным сыном.
Вскоре раздались чьи-то шаги. Женщину кто-то схватил за волосы и вдёрнул на ноги. Её рассматривали два воина облачённые в чёрные одеяния с защитными стальными пластинами. У одного были рыжие волосы, заплетённые во множество косичек и стянутые шнурком на затылке. Голову второго укрывал капюшон, под которым было видно строгое лицо с выделяющимися скулами и острым холодным взглядом. Он и держал Офелию за локоть и волосы так, что её голова была запрокинута.
– Человек, – не признал он в ней бывшую ведьму и швырнул её на землю.
– Здесь, в такое время? – задумчиво произнёс рыжеволосый воин. – Что она тут забыла?
– Если подумать, нам и знать не надо, – его приятель вынул из ножен меч. – Она чужая и раненная, я положу конец её страданиям, – и он сделал шаг к Офелии, которая никак не могла собраться с силами, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Он занёс над ней меч и в тот момент, когда лезвие отразило солнечный свет, который болью резанул Офелии глаза, бывшая ведьма поняла, что стало темно…
– Такие ошибки не прощаются даже во время войны, – услышала Офелия знакомый голос и распахнула глаза.