— Вот!
Игорь медленным движением взял фотографии и стал смотреть. Лена же пристально глядела на его лицо, изучая реакцию. Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он только слегка сдвинул брови, пристально вглядываясь в каждую фотографию.
— Что ты молчишь?! Скажи же наконец хоть что-нибудь! — выпалила Лена.
— Ну что я могу сказать по этому поводу? — медленно протянул Игорь, пожимая плечами. — Могу сказать только одно…
— Что?! Не тяни же душу! — вскочила она с места.
— То, что меня все это нисколько не удивляет, вот что я могу сказать…
— Как это так не удивляет?! — воскликнула она. В принципе она давно уже не верила в порядочность мужа, но на такую подлость все же не рассчитывала. Видимо, где-то в глубине души все же верила, что Олег порядочный человек.
— Пойми меня, Леночка, я маленький человек, простой водитель. Я должен делать то, что мне скажут, просто исполнять, и все…
— Ну и что?
— А, ладно, — махнул рукой он. — Что теперь скрывать? Мне омерзительно говорить об этом, но я скажу. Дело в том, что я неоднократно возил Олега Михайловича в подобные заведения, вот что. Все это нисколько меня не удивляет, потому что это для него в порядке вещей.
— В порядке вещей?! — сделала она шаг вперёд и сжала кулаки.
— Разумеется. Лена, ты взрослая женщина, не будь же такой наивной… Ты что, не знаешь своего мужа? Не знаешь, как он падок до всяческих удовольствий и наслаждений? Даже странно, что ты так удивлена и возмущена. Ты что, до сих пор любишь его? А мне казалось, что тебя теперь интересую только я… — Он слегка понизил голос и масляными глазами поглядел на неё.
— Я не люблю его! — выкрикнула Лена. — Не люблю! Но я не хочу быть обманутой дурой! Не желаю, чтобы за моей спиной он делал такие вещи! И мне просто противно, мне до кошмара противно!
— Хорошего в этом, разумеется, мало, что тут говорить? Но надо смотреть на все трезвым взглядом. Мы же взрослые люди.
— Я никак не могу смотреть на такое трезвым взглядом. Игорек, я росла в другой обстановке, мои родители научные работники. Я, например, не могу представить себе в подобной обстановке своего отца, это дикость, просто дикость… Это даже вообразить себе невозможно!
В её голубых глазах появились кристаллики слез, а губы слегка скривились. Было видно, что она делает отчаянные усилия, чтобы не разрыдаться.
— Что ты сравниваешь? — тихо произнёс Игорь. Вдруг ему стало жалко эту женщину. Наверное, он и впрямь любил её. И ребёнок. Их общий ребёнок… В принципе все это было так некстати… Но он действительно не был огорчён этим её сообщением, ему на самом деле было приятно. Он сам поражался себе.
Он чувствовал, что хотел быть с ней. Ему было хорошо с Леной, видимо, он действительно любил её. Хоть и стеснялся самому себе в этом признаться. Ему было уже за тридцать, но такое чувство он испытал впервые.
— Что ты сравниваешь? — прошептал он, целуя Лену в губы. — Твоя семья, папа академик, мама интеллигентнейшая женщина… Ты, такая… такая… — он тщательно подбирал слова, чтобы попасть в десятку. — Такая утончённая, нежная… А он, — выдохнул Игорь, имитируя ярость. — Сейчас вообще развратное время, что говорить? Но Олег Михайлович как-то особенно склонён к всевозможным увеселительным мероприятиям. В принципе его можно понять — тяжёлая ответственная работа, ненормированный рабочий день, жуткая усталость. Наверняка хочется чего-то такого… Особенного, ну… Слов не могу подобрать… Для разрядки мозгов, чтобы, ну… Чтобы сразу обо всем забыть. А меня он никогда не стеснялся, что я ему — простой шоферюга… Хоть и с высшим образованием.
Он вдруг понял, что начинает переигрывать, а тут ни в коем случае нельзя было сбиться на фальшивую ноту, иначе Лена могла бы усомниться в его искренности. И про шоферюгу второй раз не надо было говорить, это лишнее, и особенно поливать грязью своего шефа тоже нельзя — будет перебор… А перебор порой хуже недобора. В карты Игорь умел играть превосходно. И в шахматы тоже. Чего он только в этой жизни не умел?!
Но разгорячённая гневом Лена не заметила в его словах ни фальшивой ноты, ни перебора.
— Он скотина, он просто грязная скотина! — крикнула она и швырнула фотографии на пол. — Как жить?! Как в этом мире можно жить после такого?!
— Нормально можно жить, — твёрдо произнёс Игорь, пристально глядя ей в глаза. — Просто надо быть честным и порядочным человеком, надо верить в добро и справедливость. Давай ещё выпьем за это!
Только он произнёс слова о добре и справедливости, как вдруг одна недавняя история всплыла у него перед глазами. И от этих воспоминаний у него чуть было не дрогнула в нервном тике правая щека. Но все же не дрогнула, он умел управлять собой, и своими глазами, и губами и мускулами на лице. Только взгляд немного помрачнел…
А жизнь шла своим чередом. И преподносила новые сюрпризы. Теперь вот оказалось, что Лена беременна от него. Он был совершенно уверен, что именно от него, по срокам все подходило идеально. Как раз тогда, в январе, она сняла эту квартиру, и они особенно активно занимались любовью. И что-то надо срочно делать. Но он не отчаивался. Он чувствовал, что только теперь, на четвёртом десятке, начинает жить настоящей, полноценной жизнью. Он человек дела, делает все правильно, безошибочно, и будет действовать так и в дальнейшем.
— Жизнь прекрасна и удивительна, Леночка, — мечтательно произнёс он. — Именно в её непредсказуемости и есть смысл.
Широко улыбнувшись, Игорь крепко прижал её к себе.
5
— Приветствую тебя, Олег Михайлович, — раздался в телефонной трубке, как всегда, весёлый и бодрый голос Вадима Филипповича Павленко. — С приездом! Ну, как там Цюрих? На месте?
— Стоит на месте, Вадим Филиппович, — в тон ему ответил Олег. — В Цюрихе все спокойно уже несколько веков.
— Ну и славно! Дай бог, чтобы и у нас так было. А тут не то что одного дня, одного часа без какого-нибудь гнусного происшествия пройти не может… Ужас, что творится, — вздохнул Павленко. — А я вот в отпуск собрался. Даю сам себе отпуск. На целых две недели. Не могу больше работать, понимаешь, ну не могу, и все тут, чувствую, что просто не в состоянии выдержать такого напряжения. Поеду в один уютный подмосковный санаторий, подлечусь. Несколько лет ведь уже не отдыхал… Я вот по какому поводу, собственно говоря, тебе звоню. Через пару дней к тебе придёт один человек. Его фамилия Джиоев. Запомнил — Абдували Султанович Джиоев?
— Запомнил, Вадим Филиппович.
— Прекрасно. Хотя произнести довольно сложно, — рассмеялся Павленко. — Тем не менее это сделать необходимо. И не только это. Господин Джиоев — это очень крупный влиятельный бизнесмен. Мне был звонок. Звонок, понимаешь, мне был один сверху. С большого верху, Олег Михайлович. Так вот, там просили повнимательнее отнестись к этому господину и к его предложению. Вот, собственно говоря, что я тебе хотел сказать. Я убеждён, что ты меня не подведёшь… Договорились?
— Разумеется. У меня к вам тоже есть один разговор, Вадим Филиппович. Очень важный разговор.
— Не телефонный, разумеется? — весело спросил Павленко.
— Разумеется.
— Тогда после отпуска. Только после отпуска. Ты даже представить себе не можешь, как я страшно устал. Олег, я с таким благоговением вспоминаю времена, когда я работал в вузах. Как было славно — летом на целых два месяца совершенно свободен. Взял билет на поезд — и в Гагры или в Ялту. Набережная, море, девочки, свобода… Хорошо… Лёгкое было времечко. Но… У каждого времени есть свои положительные и отрицательные стороны. Есть они и у нашего бурного времени. Проблем у нас много, это точно. Зато и возможностей тоже много. А соответственно, и желаний. Помнишь «Шагреневую кожу» Бальзака? А? Мудрейшая, глубочайшая книга… И у меня теперь столько желаний, я чувствую, что они могут меня сожрать, уничтожить. Но я не хочу сдаваться. Я чувствую, что способен влиять на важные события, на ход истории в каком-то смысле, если хочешь. И не только я, но и ты… Думал ли ты когда-нибудь, что сможешь влиять на ход истории, а, Олег Михайлович?
— Нет, пожалуй, не думал, — замялся Олег. Не нравилась ему эта вальяжная весёлость Павленко. У него настроение было далеко не такое радужное. И он вовсе не был уверен, что способен влиять на ход истории, скорее, напротив, чувствовал, что эта самая история способна переломать ему хребет. И именно о положении дел, творящихся в банке «Роскапиталинвест», о своих все растущих с каждым днём подозрениях по поводу происходящих там серьёзнейших махинаций с огромными суммами денег он хотел поговорить с Павленко после своего возвращения из Швейцарии.