Заметив впереди признаки жизни, он прибавил шагу.
«Добро пожаловать!» – гласила аляповатая вывеска над дверью универсального магазина. Питер при виде ее рассмеялся. Но тут же на глаза навернулись слезы. Он толкнул дверь, и его встретило море встревоженных лиц. В основном здесь собрались пенсионеры и школьники. Конечно, выглядел он хоть куда – весь в кровище, провонявший мочой. Питер двинулся к кассе, но не дошел – рухнул на стол, заваленный предлагавшимися по акции чипсами. Никто не бросился ему на помощь. Все испугались, словно увидели живой труп.
Теплостанция Данстон, работавшая на угле, располагалась на западной оконечности бухты Саутгемптон-Уотер. В лучшие дни она снабжала электричеством не только южное побережье, но и более далекие районы, но в 2012 году по решению правительства, начавшего масштабную реформу электроснабжения, ее поставили на консервацию. Старая низкорентабельная теплостанция не выдерживала конкуренции с новыми, более экономичными и чистыми, которые возводились по всей стране. Персонал отправили на переобучение, станцию опечатали. Окончательный демонтаж отложили на два года, и пока она по-прежнему возвышалась над окружающим пейзажем памятником славному прошлому. От гигантской центральной трубы на огороженный лентой участок, обозначенный как место преступления, падала длинная тень. Лента трепыхалась под порывами ветра, и Хелен, направляясь к ней, невольно поежилась.
Марк старался от нее не отставать. Он настоял на том, что сам сядет за руль и привезет их сюда из полицейского участка. Накануне он не пил и выглядел значительно лучше. Возможно, слова Хелен все же подействовали. Шагая рядом с Марком, она внимательно осматривала окрестности.
На станции была установлена охранная сигнализация, но, убедившись, что мародеров, охотившихся за медью, она не останавливает, ее отключили, тем более что все более или менее ценное отсюда уже украли. Значит, можно просто снять цепь с главных ворот и проехать на территорию станции. Найдут ли они следы покрышек? Отпечатки обуви? Пробраться к люку подземного углехранилища не составляло никакого труда. Откинуть люк одному человеку было, пожалуй, не под силу, но если прицепить его крышку к машине… Оставленные автомобильными колесами глубокие борозды позволяли предположить, что, по всей вероятности, так она и поступила. Но ведь ей еще надо было сбросить в яму своих жертв.
– Как она перетащила двух бесчувственных мужчин из машины в углехранилище? – словно прочитав ее мысли, спросил Марк.
– Рост Бена около шести футов, но он худощав. Сколько, по-твоему, он весит? Стоунов двенадцать?
– Примерно. Его женщина еще могла бы доволочь в одиночку, но Питера…
– Да, в нем стоунов четырнадцать. Если не больше.
Хелен наклонилась. Земля вокруг люка была испещрена следами, но кому они принадлежали? Похитительнице, перетаскивавшей жертвы, или Питеру, выбравшемуся наружу?
Конечно, так рассуждать нельзя. Опытный полицейский никогда не станет делать выводы относительно характера преступления и личности преступника, основываясь на предположениях. Но Хелен знала – это второе убийство. Даже если забыть на время о пробитом бензобаке на машине Бена, который сам по себе служил важной уликой, история Питера Брайтстона слишком напоминала рассказ Эми, чтобы отрицать связь между обоими случаями. На лице Питера, когда они с ним встретились, отражались те же боль, вина и ужас, что они наблюдали, беседуя с Эми. Эти двое являли собой своего рода живые визитные карточки неизвестного садиста – или садистки. Но в чем смысл ее преступлений? Какую цель преследует неведомая похитительница?
Одно было очевидно: им противостоит серийный убийца. Пройдя подготовку на специальных курсах, Хелен изучила немало дел подобного рода, но этот случай ставил ее в тупик. Обычно мотив преступления связан с жертвой и отыскивается довольно легко. Но не на этот раз. В преступлениях не просматривалась сексуальная подоплека; какая-либо возрастная, гендерная или статусная корреляция между жертвами также отсутствовала. Хелен чувствовала, что ее словно затягивает в длинный темный туннель. Ей пришлось ущипнуть себя, чтобы не поддаться накатившей волне беспомощности и отчаяния. Она найдет преступника. По-другому и быть не может.