— За Госпожу Искру, нашего собственного всамделишного Лощинника!
Зал взорвался овациями.
Я покраснела. Не в последнюю очередь — от стыда. Я обещала Маслобою держать «Козла-Зубоскала» в узде. И неважно, что пользовалась для этого не совсем честными средствами — ведь правда неважно?
Хрюк оттащил меня в сторону и шепнул на ухо, согнувшись для этого вполовину:
— Они хоть обратно-то вырастут?
— А то! — заверила его я.
Он потёр лысую макушку и шмыгнул носом.
— Хорошо. Я их типа любил, мои волосы.
Прошло две недели. Я присматривала за порядком в «Козле-Зубоскале». Днём клиентура особых хлопот не доставляла. Я сидела себе на солнышке у окна и потягивала молоко из рога. Ещё играла со счастливым камнем: его стеклянистая, гранёная тьма, казалось, не отражала свет, а поедала его. Я придумывала про него всякие истории — откуда он, например, взялся? Может, это драконий глаз? Или он раньше был в огненном мече у настоящего Лощинника? Или это окаменевшее сердце Пепельного Налётчика?
Зайчиками в глаза баламутам я больше не развлекалась. После случая с Хрюком хватало ткнуть пальцем и гаркнуть. Ела я трижды в день и начала уже забывать мамин голос, вопящий:
— Искра, ступай, проверь, где там братья!
— Искра, бегом мыть посуду!
— Искра, у меня руки заняты, живо посмотри, кто из детей завонял!
На самом деле я почти совсем не думала о доме.
Пока в один прекрасный день в трактирную дверь не ввалилось самое жуткое зрелище, какое я в жизни видела.
Зрелище выглядело как мой старший братец Горн, в чьём доспехе я имела счастье щеголять и чей меч привела в настолько неудобоваримое состояние, сражаясь с валуном на ближайшей опушке, что засунула его под тюфяк от греха подальше.
Горн методично обшаривал трактир глазами, будто кого-то искал. Интересно, кого? Я отвернулась и с независимым видом двинулась на задний двор.
— Искра!
Я примёрзла к месту.
Сапоги Горна протопали по земляному полу. Или это были сапоги братца Бура, раз уж Горновы были на мне?
Тут между мной и Горном, откуда ни возьмись, обнаружился Хрюк.
— Ты на кого попёр? Ты на нашего вышибалу попёр? Тогда ты на меня попёр. Я — ейный вышибала.
Никогда ещё большой Горн не выглядел таким маленьким.
С Горном мы были ближе, чем со всеми прочими братишками и сестрёнками. Только мы родились одни, без близнеца.
— Нам, одиноким крошкам, нужно держаться друг друга, — говаривал он.
Ага, пока я не спёрла его доспехи и не сбежала посреди ночи.
— Я… я… — это, оказывается, лепетал Горн.
Хрюк уже отстёгивал от ремня свой боевой молот.
— Всё в порядке, Хрюк, — сказала я. — Это мой брат. Нам надобно перекинуться словечком.
Я потащила Горна за рукав вон из трактира, туда, где сквозь листья пестрело золотом солнце. Он выглядел так знакомо, наш Горн, — глаза тёмно-карие, у нас у всех такие, над губой и на подбородке уже лезут волосы, на лбу шрам — моя работа, это я с деревянным мечом игралась, уже много лет назад. Так много лет назад… Интересно, я-то хоть чуть-чуть изменилась?
— Если собираешься меня пристукнуть, сделай это тут, будь добр, — сказала я. — А то Хрюк тебя поколотит, полы ещё потом мыть.
Горн выкатил на меня глаза.
— Искра, да что вообще происходит? Все решили, что ты ночью пошла в отхожее место и тебя волки съели.
— Да ну? Вот так прям и решили?
Когда тебя съедает дикое лесное чудище — это отличный, очень живописный способ умереть. Хотя лично я бы, конечно, предпочла геройски погибнуть за какое-нибудь безнадёжное, но жутко благородное дело.
— А потом гляжу: доспехов-то нет. Моих любимых доспехов, на которые я горб гнул невесть сколько, маслом каждый вечер натирал…
— Прости, Горн, — хлюпнула я.
— Почему ты сбежала, Искра? — Брат говорил скорее печально, чем сердито.
— А что, не должна была? Мир полон приключений, а я торчу в этом забитом народом, спятившем доме, смотрю за девятью постоянно дерущимися мелкими спиногрызами…
— …так что лучше торчать в этом забитом народом, спятившем трактире и смотреть за десятком спиногрызов покрупнее, которые тоже постоянно дерутся?
— Гм… — Да, Горн умеет поставить вопрос ребром.
Что и говорить, меня всегда одолевали мечты о военной славе. В одной я стояла на вершине холма, глядя на целую армию внизу, — и это было совсем не безнадёжное дело. В этой мечте я победила! Вот и сбежала из дома в надежде на какое-нибудь крутое приключение. Тут, в «Козле-Зубоскале», отличная стряпня… но вот уписывает её та же самая девчонка, какой я всегда была, разве нет?