– Просто не хочу, и всё.
Она никому не расскажет о своей мечте: выучиться на врача-психиатра и придумать лекарство от проклятого биполярного расстройства, которое, говорят, неизлечимо. Она никому не расскажет.
А на выпускной бал придёт в вишнёвом платье. Все девчонки будут в белом, а она в вишнёвом, шёлковом, струящемся по телу. А волосы выкрасит оттеночным бальзамом «Дикая вишня».
Глава 13. Тридцать сребреников
Как уже было сказано, одиннадцатый «А» объявил классной руководительнице бойкот. На уроках алгебры, если Валентиша вызывала к доске, не вставали из-за парт. Требование положить на стол дневник игнорировали. Выручали письменные работы, которые «бастующие» всё же писали. Услышав звонок, поднимались и уходили, не дождавшись Валентининого «Урок окончен, можете идти» и не сказав до свидания.
Одиннадцатый «А» недооценил противника. Выждав удобный момент, когда Арины не было поблизости, Валентина Филипповна подошла к стайке девочек. Те прекратили разговор и замолчали, все разом, вопросительно глядя на учительницу.
– Ну и долго это будет продолжаться? Эта игра. Вы конечно думаете, что это я не пустила Зяблову на Всеросс (сокращённое название Всероссийской олимпиады школьников). Прогнулась перед директором, и на олимпиаду поехал его сын.
– А разве не так? – девчонки с вызовом смотрели ей в глаза и не отводили взглядов.
Сейчас им станет стыдно…
– Вы хоть знаете, что она отказалась? Мы с Пал Палычем полчаса её уговаривали, и просили, и умоляли, и напоминали о чести школы… Пал Палыч готов был на колени перед ней встать. А она ни в какую. Не поеду, и всё. Развернулась и ушла.
– Как?.. Почему?! Победителям Всеросса гранты дают, она бы столько денег получила… И в институт без экзаменов принимают, – заволновались девчонки.
– Гранты не для школьников, – просветила их Валентина Филипповна. – Гранты для тех, кому уже исполнилось восемнадцать и кто поступил в профильные вузы на бюджетное обучение и представил соответствующие документы. У них будут стипендии по двадцать тысяч. А школьникам премии, с этого года. А раньше были только дипломы и льготы при поступлении в вуз.
Выждав театральную паузу, Валентина обвела глазами притихших девочек и продолжила:
– Арина о премиях школьникам не знала. А в математический вуз поступать не собиралась. И потому сочла всероссийскую олимпиаду напрасной тратой времени. Диплом победителя городской математической олимпиады у неё уже есть, а то, что школа из-за неё пострадала, ей без разницы.
Последние слова Валентиша проговорила уже без патетики. И плавно перешла к завершающей «страдательной» части:
– Я конечно не снимаю с себя вины. Я не смогла её заставить, не смогла уговорить, а – должна была. И мне очень грустно, что класс, которым я гордилась, с которым делила радость и горе… – Тут Валентина очень натурально всхлипнула, и впрямь чувствуя себя обиженной и оболганной (хотя лгала сейчас она сама). – Мне больно, что мой любимый класс отвернулся от меня. Можете продолжать ритуальные пляски вокруг Зябловой, можете не выходить к доске. Продолжайте меня игнорировать и не здороваться. Двоек за это ставить не буду. Не хочу портить вам аттестаты, с которыми вы вступите во взрослую жизнь.
Я с вами последний год. В сентябре возьму пятый класс, и распрощаемся… врагами. Так, как вы хотите.
– Нет, мы не хотим! Мы не хотим – врагами!
– Валентиночка Филипповна! Простите нас! Мы же не знали. Она сказала, что это вы…
– Она вам так сказала? – грустно улыбнулась Валентиша.
– А давайте собрание соберём! И мальчишкам расскажем, они ведь тоже не знают…
Девчонки перекрикивали друг друга, волновались, суетились, испытывая стыд перед классной руководительницей, которая была им другом шесть школьных лет, с пятого по одиннадцатый класс. В горе и в радости. Защищала от несправедливого отношения коллег-учителей. И даже с директором из-за них поругалась, когда он был ещё учителем физкультуры, и Надя Каменева, которую физрук называл Надей Команэчи (прим.: румынская гимнастка, пятикратная олимпийская чемпионка, двукратная чемпионка мира, девятикратная чемпионка Европы), упала с брусьев.
Гимнастикой Надя занималась с четырёх лет. Она показывала классу сложное упражнение, а физрук, вместо того чтобы стоять рядом и страховать, отошёл в сторону – чтобы сделать несколько фотографий для школьной газеты. Он даже название придумал: «Урок физкультуры».
…И не успел её подхватить. Надя упала и долго не могла подняться, Пал Палыч бестолково топтался вокруг и повторял как заведённый: «Деточка моя… Деточка моя!» Кто-то догадался сбегать в раздевалку за телефоном и вызвать «скорую». Физруку повезло: Надя ничего себе не сломала, только сильно ушибла голову и спину.