– Ну же! Соглашайся, – уговаривал сожительницу Жорик. – Распишемся с тобой, я коттедж присмотрел на Селигере, окнами на озеро. Там вода на восходе розовая, на закате малиновая.
– А днём какая?
– А днём голубая. Соглашайся, Зоенька.
Зоя была счастлива. Жорик предложил официально оформить их отношения, хотел семью, детей. А Арине будет хорошо в приюте. Зоя купила в церковной лавке молитвослов, по которому Арина старательно затверживала молитвы, выбирая покороче. За рассказанную без запинки полагались две галеты. Стоит ли говорить, что стимул был сильнее желания? Арину не приходилось понукать: жевала и учила, учила и жевала…
На Малое Славословие, молитву «Об умягчении злых сердец» (Тропарь, глас 5-й), молитву Святому Духу и две молитвы целителю Пантелеймону ушла пачка галет. Арина с надеждой поглядывала на вторую, но на этом обучение закончилось. Зоя достала с антресоли Аринино старенькое пальтишко с оторванной подкладкой, сама оделась в прогоревшую у костра куртку, в которой ездила на болото за клюквой, повязала голову тёмным платком и отправилась в церковь. Наученная матерью, Арина старательно кашляла. Пальтишко продувало ветром, девочка куксилась и шмыгала носом, что было как нельзя кстати. Матери-одиночке, брошенной гражданским мужем, оставшейся без работы и с больным ребёнком на руках, не смогли отказать. Арина отправилась в приют.
А Зоя с Жориком отправились смотреть коттедж. На воротах висела табличка «Продаётся», и Жорик облегчённо выдохнул: не продали ещё, повезло. Зоя бродила по комнатам, которых оказалось неожиданно много, и строила радужные планы. Коттедж продавался с обстановкой, что было очень кстати. Деньги у Жорика были, но их не хватало – ровно столько, сколько стоила Зоина квартира.
Квартира досталась ей от первого мужа, умершего год назад от цирроза печени. Его родители умерли ещё раньше. Жорик осторожно расспросил Зою и узнал, что родственников мужа она в глаза не видела, а сама воспитывалась в детском доме. Неприспособленная к жизни, она покорно терпела мужнины пьянки, наглые приставания его друзей, грубое обращение и необузданную ревность.
После смерти мужа Зоя жила на Аринину пенсию по потере кормильца, мыла полы в подъездах и сдавала две комнаты из трёх. С жильцами ей не везло. Молодые симпатичные молдаванки оставляли в ванной грязное бельё, а в раковине немытую посуду, и провоняли всю квартиру жареным салом. А когда Зоя высказала своё недовольство, съехали, не заплатив за последний месяц. Другие жильцы – семейная пара без детей – оказались не в меру чадолюбивыми, угощали Арину бутербродами с колбасой, которые девочка с аппетитом ела и быстро набирала вес.
Зоя имела неприятный разговор с Арининой тренершей. Арину пришлось посадить на жёсткую диету и терпеть её бесконечное нытьё, а от жильцов пришлось отказаться. С третьим квартирантом Зое повезло: он не приводил в дом дружков, плату за комнату вносил аккуратно, столовался у Зои и вдобавок ко всему был непритязателен в еде. Денег за питание Жора не жалел, платил с лихвой. Зоя больше не мыла подъезды и, возвращаясь с рынка с полными сумками продуктов, встречала завистливо-одобрительные взгляды соседок:
– Зойку нашу не узнать. Работу бросила, мужика денежного подцепила, девчонку приодела, на рынок ходит каждый день, полные сумки таскает.
– Деньги, видать, завелись, вот и таскает. Мужика если не кормить – его и след простынет, к другой уйдёт.
– Это от Зойки-то? Красивая она, как с афиши киношной срисованная. Да и муж выдрессировал, язык на привязи держит, шёлковая с Жоркой своим… Прежние-то жильцы въехать не успеют – а и съехали уже. А этот порядочным оказался.
Зоя не поверила своему счастью, когда жилец однажды сказал, что их дом – тихая пристань, которую он искал всю жизнь, а Зоя – прекрасная хозяйка, прекрасная мать и восхитительная любовница. А ещё она очень красивая. Боттичелли, живи он сейчас, писал бы с неё свою «Флорентийскую Венеру» (прим.: Симонетта Каттанео Веспуччи, 1480 год, Берлинская картинная галерея).
Сравнением с флорентийской Венерой Жорик растопил не одно женское сердце. А про «тихую пристань», «прекрасную мать» и «восхитительную любовницу» вычитал в женском романе и переписал в блокнот понравившиеся фразы, которыми покорил Зоино сердце. Ещё он обещал свозить её в Белладжио, на озеро Комо.
Про «лоджию» она не поняла, но переспрашивать не стала. И очень боялась потерять Жору, который был с ней ласков, настоял на увольнении из жилищно-эксплуатационной конторы, и не обижал Аришку, в судьбе которой принял такое участие. Зоя наврала ей про ремонт, в приют Арина отправилась почти без слёз, и теперь ничто не мешало Зоиному счастью. Она продаст квартиру, они с Жориком купят коттедж на озере, и для Зои начнётся новая жизнь.