Под руководством командиров и комиссаров дивизионов боевые машины были уничтожены. Не могу не упомянуть здесь о подвиге пиротехника одной из батарей лейтенанта П. А. Сидорова. Увидев, что запал взрывчатки в последней боевой машине не сработал, он бросился к ней, устранил неисправность и под пулеметным огнем противника побежал в укрытие, но через какое-то мгновение, раненный, упал. В тот же миг раздался взрыв.
Полк остался без машин и боеприпасов, но, вооруженный пулеметами и автоматами, был способен вести боевые действия.
День подходил к концу. На противоположном берегу слышалась беспрерывная пулеметная и минометная стрельба. Мы знали, что без боя нам не удастся перейти мост. Автоматы и пулеметы еще раз были тщательно осмотрены, диски подзаряжены. Уже в темноте начали переправу. К этому времени один из стрелковых батальонов овладел небольшим плацдармом на противоположном берегу и прочно его удерживал. К переправе примыкал большой лес, и бойцы, перешедшие мост, скрывались в нем. Началась беспорядочная стрельба минометов противника. Разрывы освещали лес. Появились раненые и убитые. Мы отвечали огнем автоматов и пулеметов.
Продолжать движение всем полком в такой обстановке было нецелесообразно, и я дал указание командирам дивизионов самостоятельно двигаться на г. Белев. С остатками штаба полка я уходил из леса последним.
В Белеве работник Тульской военной комендатуры вручил мне предписание: сосредоточить личный состав полка в лесу у Владимирского поселка, под Москвой, и явиться для доклада к командующему гвардейскими минометными частями генералу В. В. Аборенкову.
23 октября мы с комиссаром полка были приняты Военным советом гвардейских минометных частей. Докладывая о боевой деятельности полка, я как бы подводил итоги боевого применения полка в тяжелых оборонительных сражениях первых месяцев Великой Отечественной войны на Брянском фронте. Откровенно сказал, что выдвижение полка на фронт без его штаба — ошибка командования. Артиллерийские командиры, не зная нашей боевой техники, принципа ее использования, нередко приказывали вести залповый огонь по небольшим целям, на небольшой площади. Категорическое запрещение огня с открытых огневых позиций по танкам и пехоте противника не согласовывалось с практикой боя. Практика показала, что в определенной боевой обстановке, когда нет других средств уничтожения танков, вывод боевых машин на открытую позицию оправдывал себя. В некоторых случаях командный состав полка недооценивал важность точной топогеодезической подготовки района развертывания дивизионов, что приводило к ошибкам в подготовке исходных данных к стрельбе. Огонь дивизионов гвардейских минометов иногда недостаточно подробно увязывался с огнем ствольной артиллерии. Нередко штабы артиллерии армии и дивизий мало интересовались огневой деятельностью полка. Общевойсковые начальники огневые задачи полку иногда ставили по карте, без выхода на НП и уточнения цели на местности. На фронтовых и армейских складах реактивных боеприпасов не было, что затрудняло своевременное пополнение полка боеприпасами. Потери в людях, которые мы несли в боях, фронтом не восполнялись на том основании, что этим должен заниматься центр.
После моего доклада генерал Аборенков приказал представить его в письменном виде. Я попросил Военный совет восстановить мой полк, поскольку в нем сохранился 2-й дивизион, который сражался на ближайших подступах к Москве. Кроме того, полностью была сохранена парковая батарея, уцелел личный состав дивизионов и штаба. Но моя просьба оказалась несвоевременной: готовилась директива на переход от формирования полков к формированию отдельных дивизионов.
Тут же, на совете, я представил к наградам особо отличившихся командиров, сержантов и солдат полка. Мое представление было отклонено на том основании, что сейчас «не до наград». Думаю, что это было неправильно. До сих пор я чувствую себя в долгу перед героями полка.
Через несколько дней капитаны Воронов и Терешенок получили отдельные дивизионы и до конца войны, как и Карсанов, сражались с врагом. С грустью расставался я со своими боевыми товарищами.
Меня назначили начальником формирования гвардейских минометных частей Ставки Верховного Главнокомандования. В условиях прифронтовой Москвы надо было немедленно сформировать для Западного фронта 15 отдельных дивизионов М-13 и М-8. Эту задачу штаб формирования успешно выполнил, в результате почти все стрелковые дивизии первого эшелона армий Западного фронта во время нашего контрнаступления под Москвой получали поддержку гвардейских минометов.