Начальником штаба назначили лейтенанта Николая Черевичного, первой батареей командовал лейтенант Петр Млинарский, второй — Яков Карпенко, а помощником командира дивизиона по технике стал прибывший из академии старший техник-лейтенант Долгополов. Комиссаром первой батареи назначили политрука Смирнова, во вторую — весельчака, душевного человека политрука Бутенко.
В течение 5 — 6 дней все подразделения укомплектовали личным составом. Настроение у бойцов было боевое, в подразделениях с нетерпением ждали, когда получим материальную часть, чтобы быстрее освоить ее и ударить по врагу. Пока же в дивизион прибыла одна установка. Впервые я увидел оружие, с которым предстояло воевать. На автомобиле ЗИС-6 вместо кузова на специальном приспособлении было смонтировано устройство, чем-то напоминающее большую клетку и состоявшее из 36 желобов (направляющих), соединенных между собою кронштейнами. Заглянув в кабину водителя, увидел справа от руля какой-то зеленый пульт с рукояткой.
— Знакомишься, командир? — окликнул инженер-майор Тельных, инструктор по обучению. — Скажу тебе, отличная машина! Завтра начнем занятия.
...Враг подходил к Москве. Большим временем для изучения новой техники мы не располагали.
— Придется заниматься днем и ночью, — объявил я бойцам.
— Готовы неделю не спать! — ответили они.
Началось соревнование между батареями. Каждый расчет стремился как можно дольше побыть у боевой машины. Но инструктор был один. Он буквально валился с ног от усталости и сделал все, что от него зависело. На занятия было отведено трое суток.
Овладеть ракетной техникой в самые короткие сроки нам позволило то, что мои подчиненные хорошо знали ствольную артиллерию. А реактивная артиллерия использовала те же принципы (привязка элементов боевого порядка, построение «параллельного веера»), применяла ту же панораму, то же прицельное приспособление, подъемный и поворотные механизмы.
Особенно порадовал успехами личный состав батареи, которой командовал Карпенко.
В ночь на 16 октября 1941 года дивизион поднялся по тревоге. Нам было приказано прибыть на завод «Компрессор» и получить боевую технику. Утром мы были на месте. Во дворе завода, накрытые брезентовыми тентами, стояли восемь боевых машин М-8-36.
Наше подразделение стало именоваться 9-м отдельным гвардейским минометным дивизионом.
В тот же день с опытными водителями мы выехали на мой родной Горьковский автомобильный завод, на котором я работал до призыва в армию, за получением транспортных автомашин. Рабочие завода встретили нас как самых дорогих гостей, сделали все, чтобы мы могли без задержки получить машины.
28 октября нас с комиссаром вызвали к командующему гвардейскими минометными частями военинженеру 1-го ранга В. В. Аборенкову за получением боевой задачи, и на следующие сутки дивизион выехал под Тихвин, в распоряжение командующего 4-й армией генерала К. А. Мерецкова.
Тихвин находился в руках врага. Соединения и части 4-й армии вели кровопролитные бои. Штаб армии размещался в деревянном доме в местечке Неболчи.
Утром 10 ноября меня принял командующий армией. За деревянным столом сидел коренастый, среднего роста человек с пятью звездочками в петлицах. Лицо волевое, открытое, движения быстрые.
— Проходите! — генерал Мерецков встал из-за стола, поздоровался за руку. — Садитесь. Доложите, пожалуйста, о дивизионе и его возможностях.
Командующий слушал внимательно, не прерывая. Потом спросил:
— Приходилось вам проводить боевые пуски?
— Нет.
— Ничего, проверите в бою. Действовать будете только по моему указанию и по заданиям командующего артиллерией полковника Дегтярева. Свяжитесь с ним. Где сосредоточили дивизион?
— На восточной окраине Неболчи, в лесу.
— Связь есть?
— Подана вчера вечером.
— Хорошо. Вы свободны. Идите к Дегтяреву и решите с ним все вопросы.
Возвратившись в дивизион, я собрал командный состав, рассказал об обстановке и задаче, поставленной командованием армии. Ее войска продолжали вести активные боевые действия против вклинившейся 16-й немецкой армии. Дивизион получил приказ: произвести огневые налеты по скоплениям фашистов в деревнях Нижнее и Верхнее Заозерье.
Зима выдалась суровая, морозы доходили до 35 — 40 градусов. Поэтому особое внимание мы уделяли содержанию техники, следили за тем, чтоб моторы были всегда прогретыми. Действовать предстояло в условиях бездорожья. На маршрутах встречалось много незамерзающих болот и озер, что затрудняло маневрирование.
Конечно, получив приказ, все волновались, и я в том числе, — ведь это был первый залп! Хотя все было подготовлено и проверено, я обратился к командующему артиллерией дивизии с просьбой дать нам для пристрелки 76-миллиметровую полковую пушку. Просьбу удовлетворили. Вскоре в дивизион прибыл начальник полковой артиллерии. К моему удивлению и радости, я узнал в прибывшем командире своего товарища по школе ВЦИК старшего лейтенанта Пантелуса. С ним мы не виделись с 1938 года.