В жаркой тишине, как бы впитавшей в себя доверчивое ожидание чего-то необычного и удивительного, первое слово взял главный инженер.
Грузный мужчина в бриджах и френче щелкнул замком портфеля. Крупные руки извлекли из портфеля целую стопку бумаг. Попросив налить себе стакан воды, Лев Аркадьевич внушительно начал:
— Коллектив строителей Северостроя, успешно выполняя программу, развивая творческую мысль рационализаторов, на основе социалистического соревнования и всемерного внедрения новой техники…
Юля поймала на себе хмуро-вопросительный взгляд Зюзина. «Все пропало», — подумала она. Руфиному шефу между тем явно доставляло удовольствие звучание собственного голоса. Он монотонно прочитывал машинописные страницы.
Наконец отлегло от сердца: к столу пробирался Одинцов.
Юля даже не заметила, когда начальник строительства вошел в клуб. Наверно, сидел вон там в тени, сзади, где смутно виднеются фигуры Прохора Семеновича и других коммунистов стройки.
— …И не так уж у нас все блестяще, особенно с механизацией, — послышался голос Одинцова. — Ты уж меня извини, Лев Аркадьевич!
Главный инженер допил воду и с обиженно-мрачным видом спрятал в портфель свои бумаги.
Слово взял Одинцов.
Сегодня электролампы горели в полный накал. Они резко высвечивали лицо начальника стройки, его густые, почти сросшиеся брови, серебряные виски.
— У военных моряков есть обычаи. Прощается с кораблем, со службой морской, берет на память ленточку от бескозырки. Хранит ее, как самую большую ценность. Вот и я принес вам сегодня мою… ленточку.
Юля увидела в его руках конверт из целлофана. Алексей Михайлович извлек из конверта мутновато-желтый фотографический снимок. На старой фотографии можно было различить очертания геометрически строгого здания без труб и с широкими окнами. Справа от здания низвергался с бетонного барьера поток воды.
Снимок пошел по рядам; над ним с любопытством склонялись головы. Нетерпеливо тянулись руки: «Не задерживайте… Дайте и нам посмотреть!»
— Одна из самых северных гидростанций мира, — говорил Одинцов. — На Туломе-реке. Здесь, на Кольском полуострове, была первая моя стройка после института. Было это, друзья, ни мало ни много — двадцать два года назад…
Тогда Юли еще и на свете не было. Алексей Михайлович имел уже тогда диплом инженера. Жил с товарищами-комсомольцами в палатке на болоте, среди обросших мхом скал.
— Сидим, бывало, тесным кружком, курим, проклинаем комаров, спорим, Сергея Мироновича призыв вспоминаем: тряхнуть эту старушку землю, чтоб отдала все богатства. Тряхнуть… Но как? Богатства недр не возьмешь без электроэнергии. Мы тогда много читали технической литературы. Знали, что речки полуострова обладают ценной особенностью: большим падением на коротких дистанциях. Примерно четыре-пять метров на километр. Выгодно. Строй и строй! Но тут кто-нибудь начинал сомневаться… А по силам ли? Ведь ни в Европе, ни в Америке еще не строили гидростанции в таких высоких широтах, да разве пробьешься с мачтами в сопки, где и олень не пройдет?..
Был я недавно на Туломе. Зашел к приятелю, ведет меня на станцию, к пульту. Большой пульт. Красные и желтые огоньки… Каждый огонек — фабрика света и тепла. Могучее северное энергетическое кольцо. А начиналось все с палатки, с первого кубометра бетона в основании водосброса…
Страницами удивительной книги открывались перед новоселами Буранного дела и годы их старших товарищей.
…Когда кончалась война, Юля только пошла в первый класс, а вот Прохор Семенович Лойко был уже здесь, в тундре, с важным заданием. Земля тогда еще не очистилась от мин, поселок Металлический лежал в развалинах.
— Жить было негде, ни света, ни воды. Да ведь кто послал? ЦК партии!..
С группой смельчаков в первую послевоенную зиму поднимал он из руин взорванную фашистами трубу металлургического комбината. Никто не брался восстановить эту трубу высотой почти в сто шестьдесят метров. Дело происходило в метельные, лютые дни. Пурга слепила глаза и валила с ног. Приглашенные канадцы отказались, американцы отказались, а бригада Лойко взялась — и подняла трубу, одну из самых высоких в Европе.
Муж Тамары Георгиевны, тщедушный на вид, сутуловатый, малоразговорчивый инженер, этот «не романтик», как она сама сказала, участвовал, оказывается, в создании удивительного висячего моста через морской залив недалеко от Мурманска. Теперь он проектировал стадион и Дворец культуры для будущего города Буранного.
И Тамара Георгиевна, такая молодая еще, успела уже на одном заводе построить цех, а на другом — клубное здание. Стоит клуб на вершине сопки, как сказочный замок, и рабочие называют его «Терем Тамары».