«Руки прочь от Египта!»
Маленький поселок в горной тундре, выросший за несколько месяцев на перепутье северных вьюг и ветров, жил в эти дни теми же чувствами, что и бессчетная череда других советских поселков, деревень, райцентров, городов.
Часто звенел телефон в кабинете Одинцова:
— У нас радио плохо работает… Как там, в Египте? Но передавали из Москвы?
И в то же время люди жили своими повседневными хлопотами, заботами и радостями, уверенные, что силы мира и на этот раз сумеют преградить дорогу войне.
Был в клубе еще один молодежный вечер.
Женя Зюзин остался на танцы, хотя танцевать не умел. Когда заиграли танго, он решился: подошел к Яде и пригласил ее.
— Но ты ведь не умеешь! — И она с улыбкой положила руку на его плечо.
И тогда он сказал… Никто из посторонних не слышал его слов: их заглушали музыка, шорох подошв, веселый говор.
— Я без тебя жить не могу…
Рука на плече вздрогнула. Или это ему показалось?
— Я без тебя жить не могу…
По-прежнему слышались звуки медленной, плавной мелодии, шорох подошв, чьи-то шутки. Все было обычно. И никто из тех, кто танцевал, кто переполнял зал тесного клуба, не знал, что в эти минуты решалась судьба всей жизни человека.
Кто знает, что стало бы с Женей, если бы в ответ он услышал: «Нет». Ведь не только в романах люди способны на отчаянные поступки из-за неразделенной любви.
— Я тоже не могу без тебя, — шепнула Ядя.
Они решили, что распишутся под самый праздник, но никакой шумной свадьбы устраивать не станут: теперь не до этого.
На другой день Женя поехал на Промстрой, забравшись в кузов порожнего грузовика. Несколько работниц были его попутчицами.
Одни сидели на краскопульте, лежавшем на дне кузова, другие стояли, держась за плечи друг друга и пряча головы от порывов ветра.
Женя узнал их — бригада маляров, та самая, которую чуть не обсчитали. Настроены хорошо. Все сполна получили доплату за прошлый месяц. Они уже левое крыло больницы закончили; теперь остановка за штукатурами, пусть кончают правое крыло, родильное отделение, а за малярами дело не станет, покрасят, побелят — и пожалуйста, государственная комиссия может принимать здание.
Сейчас временно, на два-три дня, их бригаду перебросили на Промстрой: надо покрасить новую столовую для механизаторов.
Женя рассказал о «Комсомольском сигнале» и спросил, верно ли, что они не моют кисточек после смены, кисточки от этого засыхают и быстро портятся. И нельзя ли придумать что-нибудь, чтобы меньше тратить краски и олифы на каждый метр стен?
Девушки на этот раз не ершились, обещали подумать.
Показался поселок Промстроя, фасад новой столовой.
Женя помог сгрузить краскопульт. Одна из девушек-маляров, та самая плотная, краснощекая, бывшая резинщица с «Треугольника», которая особенно крепко ругала мастера за непорядки, попросила Зюзина:
— Удели еще пять минут.
— А что такое?
— Сам увидишь.
«Что-нибудь опять не поладили с мастером», — думал Женя, шагая за девушкой. Но она повела его не к месту работы, а к бугру, торчавшему за поворотом дороги.
Покосившийся фанерный конус-памятник еще хранил следы полуистертой дождями и метелями красной краски. Возле него лежала пробитая пулей зеленая железная красноармейская каска.
— Ограды нет, — с укором сказала девушка. — Вчера мы тут шли и заметили. Солдат… за Родину жизнь отдал…
Женя молчал.
— Некому его могилу убрать…
В тот же день Женя побывал у Одинцова и Лойко. Узнал, что на Промстрое похоронен одни из тех саперов, которые очищали дороги Заполярья от фашистских мин.
Вечером к заброшенной могиле комсомольцы подвезли машину жидкого бетона. При свете прожекторов бетон был уложен тремя уступами, — строгая массивная надгробная плита выросла на бугре.
Девушки-маляры выпрямили и заново покрасили суриком фанерный конус. Юля, Ядя и Нелли связали из хвои венки, вплели в венок шелковую ленту:
«…От молодежи и комсомольцев Северостроя. Вечная память героям Отечественной войны».
Потом все слушали рассказ Лойко о боях сорок четвертого года и долго стояли тесным молчаливым кругом возле прибранной могилы.
Мастера Тамару Георгиевну отпустили в Мурманск — встретить приезжающих с Урала мать и дочку. Как раз в эти же предпраздничные дни Ася Егорова вместе с Женей Зюзиным поехали в Металлический делегатами на районную комсомольскую конференцию. Бригада осталась сразу и без мастера и без бригадира. А предстояло доделать хоть и немного, но самая сложная и ответственная работа: оконные откосы в корпусе родильного отделения. По графику штукатуры должны были все закончить не позднее третьего ноября.