Мы живем на отдаленной окраине Советского Союза. Мы должны быть здесь особенно бдительны. И трудиться еще самоотверженней.
Удивительные дела творят советские люди. В Сибири в честь праздника строители перекрыли Обь: могучая река пошла через бетонную плотину. В Карпатах к высокому горному перевалу устремился первый электропоезд. В вилюйской тайге найдены новые россыпи алмазов. Зерносовхоз «Самарский» в Атбасарской степи сдал миллион двести тысяч пудов хлеба. На Игарке пущен механизированный хлебозавод…
Мы тоже пришли к празднику не с пустыми руками. Пролегла между двумя озерами прямая, как струна, река; природа таких рек не создает: это творение человека. Ожила белая пустыня тундры с обступившими ее по горизонту плоскими невысокими горами, сглаженными ледниками. По черным лентам дорог вереницей бегут машины. Описывают полукруги в воздухе ковши неутомимых экскаваторов. Мерно долбят недра штанги буровых станков: уже добыты с отвоеванного озерного дна первые крупицы драгоценной руды!..
И вот это стройное здание с двумя крылами. Теперь спокойнее будет людям Буранного жить и работать. Не придется ломать голову, куда положить захворавшего товарища, не придется будущей матери добираться за десятки верст до родильного дома. Кварц, соллюкс, рентген — все средства современной медицины будут охранять здоровье детей, молодежи и взрослых.
Юля смотрит на Асю. Вот сказали: «Слово товарищу Егоровой», — и Ася продвинулась к центру трибуны. Милое, родное лицо старшей подруги серьезно. Как уважительно слушают ее!
— Мы обещаем, что не успокоимся, пока не построим здесь и комбинат и город… Наши комсомольские путевки мы храним у сердца. Товарищи! Вчера передавали по радио: комсомол наградили пятым орденом — орденом Ленина. Это наша большая гордость. Этот орден завоевали трудом миллионы юношей и девушек, но больше всех — наши замечательные целинники. Целинники оправдали доверие партии, доверие народа. И я обещаю вам, товарищи: мы, приехавшие на промышленные стройки, тоже не подведем, не отступим!
Глава четырнадцатая
ДО ВСТРЕЧИ, ЮЛИЯ!
Вскоре после праздника солнце ушло в долгосрочный отпуск.
Утро, день, вечер, ночь — все сливалось теперь в серые сумерки, просквоженные лучами прожекторов и фонарей. Ток высокого напряжения, пройдя через шины открытой подстанции, зажигал бесчисленные электрические звезды в карьере, на Промстрое, в поселке.
Лютых морозов не было, воздух смягчался дыханием океана, но часто налетали вьюги, или «заряды», как называют здесь стремительные вторжения миллиардов снежных крупинок. Иногда ветры закручивали такую карусель, что строителям не разрешалось выходить на участки. Тогда составлялись акты о невозможности производить работы по условиям погоды, и такие дни назывались «актированными». Как рыбаки при сильных штормах не вываливают за борт сетей, а ложатся в дрейф, так и строители Севера ненадолго отступали под натиском снежной бури.
Сугробы возле домиков наметало такие, что к утру еле дверь откроешь.
В такие дни хорошо было сидеть в теплой комнате, пить чай, грызть яблоки (их тоннами завезли в магазин к началу полярной зимы), читать и заниматься. Многие из новоселов использовали «актированные дни», чтобы ликвидировать долги по вечерней школе.
Зимнее ночное время познакомило молодое население Буранного с удивительным чудом Крайнего Севера — пылающими дугами и полосами в небе. Полярное сияние! Одно дело — читать в учебнике про электрические заряженные частицы, которые исходят от Солнца и отклоняются магнитным полем Земли, а другое — самим видеть волшебную пляску лучистых, светящихся пятен, слабое, мерцающее бело-розовое и жемчужно-серебристое зарево над горизонтом, видеть, как снежные вершины сопок, застывшие в мглистой ночи призрачным полукольцом, начинают вдруг ловить игристые огни сполохов…
Наконец-то довелось увидеть и оленей, и оленьи упряжки, и закаленных людей Севера — саамов-оленеводов. Открылся «зимник» — зимние санные пути через необозримые пространства тундры, застывшие озера и болота.
Однажды из глубинного оленеводческого колхоза привезли на нартах тяжело заболевшую женщину-саамку. Ее положили в только что законченную строителями больницу, в чистую, светлую палату.
…Оленья упряжка остановилась возле входа в больницу. Распряженные олени — показались они Юле невзрачными, куцыми — легли на снег. Один олень, со спиленным рогом, неподвижно стоял, и казалось, что умное, терпеливое животное чутко прислушивается к тарахтению движков и другим звукам стройки.