— Он совсем нетяжелый.
— Ну что ж… Вы хоть имя свое можете мне сказать?
— Меня зовут Юля.
— Пахомов Марат. Значит, не нуждаетесь?
— Ничего, не беспокойтесь. До свидания!
Потом она немного пожалела, что отказалась от этой помощи, но было уже поздно.
На вокзале Юля узнала, что поезд в район Северостроя ушел рано утром, а вообще поезда в том направлении ходят только по нечетным числам: завтра двенадцатое — значит, и завтра не уедет. Пока дотащилась до гостиницы, там не осталось ни одной свободной койки. Кто-то сказал, что с привокзальной площади рано утром отправляется автобус до поселка Металлический, а оттуда уже недалеко и до стройки — можно добраться на попутных машинах. Измученная, с ощущением, что под ложечкой сосет, она вернулась на вокзал.
Июньский день тянулся бесконечно долго.
Закусив булкой и плавленым сырком, положенным мамой в чемодан. Юля сидела среди таких же, как и она, временно бездомных людей: отпускников-моряков, строителей, женщин с узлами, транзитных пассажиров. На улице было светло, и казалось, что ночь никогда не наступит.
Юля решила бодрствовать и крепко потерла глаза, чтобы прогнать сонливость.
Все же, наверно, задремала, потому что вскочила, когда над ухом кто-то громко сказал:
— На автобус не опоздайте!
Схватив чемодан, Юля вышла из вокзального здания.
Возле автобуса уже выстроилась длинная очередь.
«Вот он какой, Мурманск, столица Заполярья!» — думала Юля, с любопытством разглядывая внушительные каменные здания, мимо которых шла машина. Магазины, киоски, светофоры. На тротуарах много моряков. В просветах улиц синеют сопки. Хотелось увидеть море, но порт оставался где-то в стороне. Вскоре улица перешла в шоссе; плавными виражами оно поднималось на холмы.
Разные люди ехали в автобусе. Внимание Юли привлекла семья лейтенанта-пограничника. Сам лейтенант — в новенькой зеленой фуражке, аккуратный, молчаливый, невозмутимый. Когда в очереди шумели и толкались, он не проронил ни слова. Однако подсадил в машину не только свою светловолосую жену с годовалым мальчиком, но и других женщин с ребятами.
Подъехали к деревянному мосту, переброшенному через кипящую в камнях речку. Дальше ожидался какой-то Чертов перевал.
Шофер сделал остановку; через стекло кабины было видно, как он неторопливо выпивает и закусывает.
После моста начался подъем. Километров через пять машина стала. Шофер, чертыхаясь, полез под автобус.
Пассажиры высыпали наружу.
Юля старалась запомнить пейзаж, чтобы потом описать его в письме домой и Софье Александровне.
Горизонт был мягко очерчен покатыми холмами. Казалось, видно на тысячи верст кругом: воздух чист и прозрачен. Елочки — как игрушки и словно обложены ватой. Но это не вата, а ягель — олений мох, — так объяснил один из пассажиров. Справа от шоссе, в низине, озеро, вдоль берега тянется еще кромка льда, а середина черно-синяя. Озеро, наверно, очень глубокое и холодное-холодное. Между камнями пробивается трава особенно яркого, почти изумрудного цвета. А небо над головой — как хрустальный купол: легкий и величавый.
— Красиво! — вырвалось у Юли.
— Самое красивое — тишина, — откликнулась стоявшая у обочины шоссе пассажирка. Она курила, спокойно поглядывая вокруг. На ней было потертое, но по моде сшитое пальто. Кубанка посажена на голове кокетливо, чуть-чуть набок. — Такая глубокая тишина… только на Севере и бывает, — медленно продолжала женщина. — «Край непуганых птиц, край нехоженых троп». Пойдемте побродим. Тут еще долго.
Звали ее Антонина Петровна. На Крайнем Севере, как и Юля, она впервые. И тоже ленинградка.
Антонина Петровна поинтересовалась, где Юля жила в Ленинграде, кто остался из родных. У нее самой почти никого — единственный брат в армии, кадровый офицер. Сама тоже прослужила в армии всю войну сестрой в госпитале, потом училась в медицинском институте, закончила институт, работала на Урале, а теперь вот получила назначение в Заполярье: будет организовывать больницу в новом рабочем поселке.
— Собственно, не больницу, а пока медпункт, — поправилась Антонина Петровна. — Там еще ничего нет.
Наконец шофер вылез из-под машины. Вид у него был мрачный.
— Ну, скоро? — наседали пассажиры.
Послышалось что-то маловразумительное насчет заднего места и коробки скоростей вперемежку с угрозами по адресу некоего Сашки-диспетчера.
— Что же вы думаете предпринять?
Вместо ответа шофер сел на подножку машины и закурил.
— У них не автотранспортная контора, а… кустарная артель «Червонное дышло», — сказал кто-то.