Полковник Тхань, погибший начальник провинции Хаунгиа, никогда бы не потерпел такого отношения к исполнению своих обязанностей со стороны людей, отвечающих за благополучие его вдовы. Я встретился с госпожой Тхань в Бьенхоа во время перемирия, где она и ее десять детей боролись за выживание, поскольку растущая инфляция подрывала ее мизерные пособия как вдовы погибшего солдата. В середине нашего разговора она разрыдалась, причитая, что «десять детей и мало риса для еды» — жестокая судьба для жены человека, пожертвовавшего собой ради правительства. Оказавшись в Сайгоне в результате внезапного краха, госпожа Тхань и ее семья в конце концов присоединились к толпе «людей в лодках» и бежали, чтобы поселиться в Калифорнии.
Капитан Санг, начальник отделения Военной службы безопасности в провинции Хаунгиа, вместе со своей семьей живет в южной Калифорнии. Я вывез их из Сайгона на самолете C-130 военно-воздушных сил за несколько дней до захвата города северовьетнамцами.
Мне не удалось выяснить судьбу жизнерадостного Хай Тьета. Он остался сражаться с наступающими северовьетнамцами, и предполагаю, что он погиб, делая то, что считал нужным с того самого дня, как перебежал к нам в 1971 году.
Как водится, Хай Тюа (бывший вьетконговский староста общины Хьепхоа), когда стало ясно, что он принял поспешное решение, перейдя на сторону правительства, вновь вышел на связь с коммунистами. Узнав о его махинациях, мы заставили его сопровождать правительственную операцию, в ходе которой было арестовано несколько вьетконговцев. Затем мы представили Тюа жителям общины и поблагодарили его за информацию, которая привела к арестам. Не знаю, что стало с оппортунистом Тюа после этого, но как у правительства, так и у коммунистов он стал «персоной нон грата».
До Ван Лань, мой новообращенный северовьетнамец, в конце концов получил свободу за помощь во время Пасхального наступления 1972 года. Несмотря на перемирие, война продолжалась, и незадачливый Лань был призван в армию. В итоге он стал стрелком в той же роте ополченцев, которая взяла его в плен. Во время перемирия я несколько раз навещал Ланя, один раз после того, как он был ранен в северовьетнамской засаде. Несмотря на все свои злоключения, он до конца верил, что носить винтовку М-16 в южновьетнамском подразделении предпочтительнее, чем быть северовьетнамским солдатом. В те последние, бурные дни мы потеряли Ланя из виду, и он не внял моим призывам приехать в Сайгон и бежать из страны. Поскольку коммунисты захватили все записи о программе перебежчиков в целости и сохранности, я уверен, что бедняга Лань был выявлен как предатель. Из моих бесед с беглецами из Вьетнама, которые я проводил после краха программы, следовало, что коммунисты заставляли всех перебежчиков возвращаться в свои части, где с ними расправлялись их бывшие товарищи. Читатель может сделать свои собственные выводы о судьбе Ланя.
Вскоре после возвращения во Вьетнам в 1973 году я вновь посетил ресторан «Нгок Хуонг» в Сайгоне, где встретил своего «приемного сына» Линя, оттиравшего сапоги вьетнамского лейтенанта. Маленький неуемный чистильщик смущенно признался, что после нескольких месяцев службы в ополчении Хаунгиа он дезертировал.
— Командир взвода использовал меня в качестве повара, дайви, — объяснил он. — И кроме того, чистя обувь в Сайгоне, я могу заработать в два раза больше денег.
Наконец, полковник Бартлетт доказал, что армейская система работает, и быстро поднялся до генеральского звания. Сейчас он занимает должность начальника группы модернизации Национальной гвардии Саудовской Аравии. Армия знает хорошего советника, когда видит его.
Благодарности
Я благодарен студентам и преподавателям Университета Южной Флориды (г. Тампа, штат Флорида), чьи требовательные и проницательные вопросы о войне во Вьетнаме сподвигли меня на написание этой книги. Отставной генерал Тед Конвей и полковник Том Джонс оказали мне неоценимую помощь и поддержку, как только я взял в руки перо. Если бы не настойчивый контроль Тома Джонса за ходом работы и его упорная преданность проекту, он был бы загублен еще в 1978 году. Я также обязан полковнику Томасу Фабианику из Колледжа военно-воздушных сил, который прочитал рукопись и дал дельные советы как по ее содержанию, так и по поводу того, где и как начинающему писателю найти издателя. Аналогичным образом, полковник Гарри Г. Саммерс-младший из Колледжа сухопутных войск оказал мне своевременную консультацию и поддержку. Большую пользу мне принесли также тесные личные и профессиональные отношения с господином Дж. К. Смитом из Университета ВВС, чьи методы воздействия на английскую прозу неизгладимо изменили мои писательские привычки. Посол Чарльз С. Уайтхаус просмотрел черновой вариант рукописи и предложил мне уточнить ее объем и глубину. Генерал-майор в отставке Джон Э. Мюррей, бывший военный атташе в Сайгоне, был столь же щедр на время и высказал многочисленные замечания, которые существенно улучшили конечный продукт. Генерал-лейтенант ВВС США в отставке Джек Флинн, который был самым высокопоставленным американским военнопленным в Ханое, прочитал эту работу и дал несколько советов, основанных на его уникальном понимании менталитета северовьетнамцев. Генерал-майор ВВС США в отставке Эдвард Г. Лансдейл, чье понимание тонкостей азиатской среды не имеет себе равных, оказал мне щедрую поддержку и дал ряд рекомендаций, когда я больше всего в них нуждался. Я также обязан бригадному генералу Дэйву Палмеру, автору книги «Зов трубы», за его откровенную и проницательную критику рукописи. Во время долгого и трудного процесса подготовки черновиков мне помогали Гарриетт Стейнбрейкер, Бекки Дэвис, Нейт Конн, Пит Варисано, Билл О’Мэлли и Мэри Энн Гроблер. Наконец, я должен выразить особую благодарность своей жене, уроженке дельты Меконга, чье терпение, понимание и наставления на протяжении многих лет помогали мне хотя бы частично понять ее народ.