Десять лет спустя последний контингент американских экспедиционных сил численностью 543 000 человек покинул Вьетнам, оставив более 50 000 человек убитыми в тщетной погоне за ускользающей победой над повстанцами Вьетконга и их северовьетнамскими спонсорами. Приняв условия Парижского соглашения, американцы вздохнули с облегчением. Наши войска и военнопленные наконец-то возвращались домой, а наши вьетнамские противники мирно решали свои разногласия под эгидой долгожданного прекращения огня. Отныне в том, что с самого начала должно было быть исключительно азиатской драмой, актерами предстояло быть азиатам.
Но этому не суждено было сбыться. Два года спустя шестнадцать северовьетнамских дивизий захватили Сайгон, и президент Южного Вьетнама призвал разбитые остатки своей армии сложить оружие. Сайгон в одночасье стал «Хошимином». Не сумев поначалу выиграть войну, мы проиграли мир. Соединенные Штаты потерпели поражение, не имеющее аналогов в их истории.
На протяжении шести лет после падения Сайгона американцы колебались между желанием стереть неприятные воспоминания о Вьетнаме и внутренним стремлением понять, почему наша страна не смогла овладеть событиями в том далеком уголке земного шара и одержать победу над «крестьянской армией оборванцев». Наше участие во Вьетнаме было сложной драмой, которая не поддается упрощению, но один аспект всего этого дела можно подтвердить с относительной уверенностью — Соединенные Штаты проиграли в поединке воли с коммунистами, которые просто превзошли нас на поле боя, пока разочарованный американский народ не устал от войны и не заставил своих избранников вернуть войска домой. Как и французам, находившимся там перед нами, нам не хватило выдержки для участия в затяжном конфликте на этом отдаленном театре военных действий. Американский народ требовал быстрой победы в американском стиле, а военные не смогли ее обеспечить.
Почему? Почему война затянулась, а все усилия нации по ее разрядке, — нации, которая смогла отправиться на Луну, — упорно игнорировались? Это очень сложный вопрос, на который нет простого ответа. Но, возможно, лучшее место для его поиска — вьетнамская община, поскольку именно здесь зародилось повстанческое движение Вьетконга. Динамика этого крестьянского движения и то, как оно менялось по мере вовлечения в конфликт американских и северовьетнамских войск, и является темой того, что изложено на следующих страницах. Эта книга представляет собой опыт и размышления одного из участников и предлагается читателю с искренней надеждой, что она поможет прояснить, почему благонамеренные усилия нашей страны по завоеванию «сердец и умов» южновьетнамского народа закончились бесславным побегом нашего посла с крыши посольства на эвакуационном вертолете.
ВВЕДЕНИЕ
Несколько слов о взгляде на события
Еще задолго до того, как взять в руки перо, я думал о том, чтобы написать книгу о Вьетнаме. В конце концов, удачный (или неудачный) жребий сделал меня очевидцем и участником нашей первой проигранной войны — сначала в качестве советника по разведке южновьетнамских вооруженных сил, а затем в качестве члена миссии США в Сайгоне во время мертворожденного перемирия с 1973 по 1975 год. Во время войны я почти два года жил и воевал в одной из самых печально известных провинций Вьетнама, а во время «мира» служил в качестве переговорщика в тщетной попытке вырвать у упрямых вьетнамских коммунистов информацию о наших пропавших без вести военнослужащих. Поиск этих сведений неоднократно приводил меня в Ханой, и этот опыт расширил мое представление о великой борьбе, охватившей меня, моих соотечественников и вьетнамский народ.
Тем не менее, свое желание написать ее я подавлял всякий раз, когда меня оно охватывало. Поначалу просто было очень трудно оставаться объективным — слишком мало времени прошло после падения Сайгона, когда я бежал с крыши посольства США на вертолете морской пехоты за несколько часов до того, как северовьетнамские танки триумфально вошли в город. Травмирующая, насыщенная эмоциями атмосфера тех последних дней в Сайгоне делала любой объективный рассказ о том, что с нами произошло, трудным, если не невозможным.