*****
После того, как Там оказалась в безопасности в Баочае, мы могли приступить к серьезному делу — выведать у Хай Тьета информацию о планах Вьетконга в отношении провинции Хаунгиа в предстоящий сухой сезон. Служебное положение Тьета как высокопоставленного сотрудника по военным вопросам позволяло сделать очевидный вывод, что он знал детали предстоящего наступления. Соответственно, следующие несколько дней мы провели с ним в одной из комнат в столице провинции, где на столе была разложена карта Хаунгиа и Камбоджи. Пока я записывал так быстро, как только позволяли мои пальцы, Тьет делился со мной своей оценкой местных военных и политических реалий. Его откровения во время этих встреч были самыми ценными и своевременными разведданными, которые нам посчастливилось получить в тот год в Хаунгиа. Говоря простым языком, Тьет предупредил нас, что «медовый месяц» в нашей провинции закончился — Хаунгиа была отмечена как место предстоящего наступления, которое снова превратит наши общины и деревни в основные поля сражений. Вот как Тьет оценивал обстановку.
Политические и военные силы Вьетконга в Хаунгиа выстояли после серьезного поражения, вызванного вторжением в 1970 году в районы их камбоджийских баз, — во многих отношениях это была опасность, которую им едва удалось избежать. Например, его собственная рота во второй половине 1970 года и в течение всего 1971 года испытывала огромные проблемы с моральным духом. Не имея боеприпасов, вынужденные добывать рис и находясь под растущим военным давлением, бóльшую часть времени они проводили, скрываясь от правительственных войск. Количество деревень, в которые они могли безопасно проникать ночью, постоянно уменьшалось по мере того, как под руководством полковника Тханя расширилось количество правительственных постов и ночных засад. Тьет подчеркнул, что хотя моральный дух его местных войск был плохим, моральный дух деревенских кадров и партизан был еще хуже. Даже такие общины, как Танми, стали слишком опасными для нормальной работы. Правительственная программа «Феникс» привела к снижению готовности населения поддерживать повстанцев, поскольку все меньше и меньше сельских жителей готовы были рисковать арестом и тюремным заключением, помогая вьетконговцам. «Революционная мораль» упала до исторического минимума. Тьет и его коллеги из уездного политического штаба сообщили об этих фактах и срочно запросили подкрепление, предупредив о серьезных последствиях, если они не получат помощь в ближайшее время. Они сообщили своему начальству, что имеющиеся в округе силы не смогут собрать урожай риса, что моральный дух еще больше упадет, что пострадают вербовка и деятельность по привлечению сторонников, и что многие другие задачи, которые обычно возлагались на местные партизанские отряды и политических функционеров теневого правительства, останутся невыполненными. Короче говоря, Тьет и его коллеги доложили своему начальству, что революция в Хаунгиа находится в состоянии потенциально фатального кризиса, и чтобы предотвратить катастрофу, отчаянно требовалась помощь.
Незадолго до своего дезертирства Тьет присутствовал на встрече в Камбодже, где эти проблемы стали главной темой обсуждения. Его вместе с товарищами по службе призвали держаться. Помощь уже на подходе, сказали им их начальники, в виде новых организованных и оснащенных подразделений, которые вскоре будут переброшены. Тьет и его люди должны были «держать фронт».
Перебежчик предупредил нас, что во время предстоящего наступления будут атакованы и штаб уезда Дыкхюэ, и сам Баочай. Он объяснил, что верховное командование коммунистов выделило на фронт в Хаунгиа по меньшей мере семь батальонов главных сил Вьетконга, из которых несколько уже переброшены в базовые районы за рекой. Когда я спросил, уверен ли он в своих сведениях, Тьет бросил на меня обиженный взгляд и попросил меня верить ему.
— Я видел приказ, дайви.
Бóльшая часть того, что рассказал нам вьетнамец, совпадала с тем, что мы наблюдали или слышали из других источников. Некоторые подразделения, о которых он говорил, мы уже установили в наших оперативных районах; о других мы знали только, что они «где-то в Камбодже». Тьет знал точное местонахождение некоторых из этих подразделений и даже знал, что они были вынуждены отложить начало своих атак из-за боевых потерь.
За это вьетконговцы должны были благодарить полковников Тханя и Бартлетта. Начиная с августа, когда мы обнаружили вторжение новых вражеских подразделений в наш район, полковник Бартлетт призвал полковника Тханя начать агрессивные операции в тех районах, которые ранее являлись привилегированными вражескими базами за рекой. В течение нескольких месяцев силы нашего ополчения бродили по западному берегу реки Вамкодонг и провели ряд ожесточенных боев с основными силами противника. Бои были настолько тяжелыми, что коммунистические войска даже сбили несколько наших вертолетов поддержки. Войска полковника Тханя неоднократно умывались кровью, когда их перебрасывали по воздуху или на лодках через реку для поиска вьетконговцев, прежде чем те смогут пересечь реку и вторгнуться в наши населенные пункты.