Однако в том, чтобы повысить уровень задач рот региональных сил, как это сделал полковник Тхань, таилась проблема. Развернув свои ополченские роты впереди, в районах базирования противника, находившихся вдоль реки, полковник оставил наш «тыл», то есть населенные пункты, в опасности. Если бы вражескому подразделению удалось избежать обнаружения ротами ополчения, находясь на своей базе у реки, оно могло бы легко проникнуть в слабо защищенные внутренние районы провинции, где его численность значительно превысила бы численность относительно слабых взводов народного ополчения. Отряды НСС были малоэффективны, поскольку они не могли сравниться ни с одним вражеским подразделением, за исключением, возможно, пары блуждающих партизан. У большинства подростков из народных сил самообороны не было или почти не было желания отправляться на войну. Несмотря на это, коммунисты рассматривали программу НСС как серьезную угрозу возможностям революции получить власть над молодежью Южного Вьетнама и яростно ей сопротивлялись.
В 1972 году на уговоры вьетконговских пропагандистов поддалось тревожное число наших подростков из НСС. Вьетконговцы говорили нашим подросткам, что программа сил самообороны — это «черный заговор» режима Тхьеу с целью превратить их в пушечное мясо. Вьетконговские листовки напоминали им, что освободительные силы снова готовы «нанести решающие удары по продажным марионеткам». Сайгонское правительство «обанкротилось в политическом и в военном отношении», — говорилось в листовках, — и «марионеточные войска» отныне не смогут противостоять революции, когда американцы практически сдались и уехали домой. Положительным доказательством слабости правительства, указывали коммунисты, является необходимость вооружать шестнадцатилетних подростков старинным оружием и требовать, чтобы они встали и сражались против освободительных сил, которые были вооружены современными автоматами АК-47. Вьетконг призывал наших подростков сопротивляться вступлению в PSDF и призывал тех, кто уже был в нем, «вернуться к народу» — невинно звучащий эвфемизм, который означал нечто совершенно иное.
Начиная с января 1972 года, успех усилий Вьетконга по подрыву наших подростков начал проявляться. В уезде Чангбанг распропагандированные подростки одного из подразделения НСС позволили подразделению Вьетконга ночью беспрепятственно войти на их заставу. Затем один из подростков казнил заместителя старосты деревни, после чего вьетконговцы увели все четыре десятка молодых людей с оружием в руках в Камбоджу. Подобные инциденты стали происходить с пугающей частотой, тогда как одной из моих задач стало отслеживание того, сколько бойцов сил самообороны и сколько оружия пропало. В какой-то момент, как я помню, счет приблизился к ста пятидесяти, хотя мы постоянно получали сообщения о том, что каждый инцидент совершался лишь небольшим числом злоумышленников, которые сдали врагу все свое подразделение целиком. События это подтверждали. Практически во всех наших инцидентах с НСС наблюдалась одна и та же картина. Пленных — а большинство из них были именно таковыми — вьетконговцы препровождали в лагеря перевоспитания. После нескольких недель «обучения» тем, кто хотел вернуться домой, разрешалось уехать, а те, кто добровольно шел служить революции, оставались для дальнейшего обучения и последующего назначения в коммунистические подразделения. Из сорока человек, исчезнувших в тот вечер в Чангбанге, все, кроме пяти, вернулись домой в течение месяца без оружия. Тем не менее, число подростков, оставшихся с коммунистами, было зловещим, а коммунисты заявляли, что «всеобщее восстание» народных сил самообороны предвещает крах сайгонского правительства.
*****
После того, как я продлил срок своей служебной командировки в Хаунгиа, полковник Бартлетт попросил меня приехать в Баочай, чтобы служить под его началом в качестве советника по разведке. Я и так тратил все больше и больше времени на выполнение всех этих обязанностей, так что перевод не сильно изменил бы ситуацию — ну кроме места, где я буду спать. Наконец-то я смогу отдохнуть от двух гаубиц, торчавшим за моим окном в Дыкхюэ.