Пухлая шея Ти стала ярко-пунцовой, пока он молча поглощал это словесное оскорбление. Остальные штабные офицеры в комнате с трудом подавляли свой восторг по поводу разоблачения толстого полковника. Для меня было удивительно, что Ти, полный полковник, принял такое обращение от Тханя, подполковника по званию. Но Тхань, как руководитель провинции, был назначен президентом и являлся начальником, и он никогда не позволял Ти забыть об этом.
Совещания у полковника Тханя были единственным действием, которое я видел в течение первого месяца пребывания в Баочай. Основные силы противника, очевидно, были отведены в Камбоджу, чтобы отдохнуть и подготовиться к тому, что должно было случиться дальше. Ожидаемая атака на Баочай не состоялась, и я смог провести несколько дней в Бьенхоа под руководством Тима Миллера. Полковник Бартлетт не давал мне забыть, что ячейка вьетконговцев в районе Дыкхоа просто умоляла, чтобы ее разгромили. Если я хотел справиться с этой задачейй, мне нужно было узнать, как Тим проделал это в Чангбанге.
*****
Хай Тьет любил Бьенхоа. Он был полон энтузиазма по поводу своей новой работы, когда рассказывал мне о рейдах коммандос, которые он и его товарищи-перебежчики собирались проводить против объектов Вьетконга в Камбодже. Бедняжка Там не разделяла его энтузиазма по поводу новой работы, но она тоже хорошо приспособилась к городской жизни. (Через месяц Тьет вызвался возглавить рейд против крупного вражеского штаба в Камбодже. Он и еще несколько перебежчиков предоставили точные карты базового лагеря противника, включая расположение командных бункеров, постов охраны и складов снабжения. Операция прошла успешно, но Ань Хай был ранен в живот, когда руководил штурмом командного бункера. В критическом состоянии он был эвакуирован на вертолете в Сайгон, где благодаря вмешательству американских советников его госпитализировали в 3-й полевой госпиталь армии США. Там врачи спасли ему жизнь. Я навестил его в палате. Бледный и слабый, он сверкнул своей неподражаемой улыбкой и спросил меня, сколько вьетконговцев погибло во время операции. Ань Хай выздоровел и продолжил свой антикоммунистический крестовый поход).
Во время своего визита в Бьенхоа я удобно расположился в роскошном пентхаусе, который американцы арендовали у вдовы генерала До Као Чи. До своей гибели в вертолетной катастрофе в 1971 году, Чи считался самым опытным и агрессивным южновьетнамском корпусным командиром. Его квартира была оборудована хорошо укомплектованным баром с мягкой кожаной обивкой и украшена различными гравированными табличками и памятными вещицами, которые обычно накапливают военные. В свой первый вечер в Бьенхоа я сопровождал Тима Миллера в расположенный неподалеку французский ресторан «Ля Пляж», принадлежащий китайцам.
Никто из тех, кто когда-либо служил в Бьенхоа, не может забыть этот ресторан. В тот вечер, когда над рекой Донгнай садилось Солнце, мы наслаждались перед ужином дайкири, за которым последовал коктейль из гигантских океанских креветок, говяжья вырезка в винном соусе и «суфле Гран Марнье» на десерт. Бьенхоа был совсем другим миром, и хотя Хаунгиа казалась на миллион миль дальше, пока мы ехали обратно в мои апартаменты, я не мог избавиться от тревожного чувства, что темные улицы города таят в себе опасность. Я уже привык к обстановке, когда ночи принадлежали революции.
Через дорогу от квартиры Чи, маленькая вывеска указывала на наличие бара «Ким», оставшегося от прошлой эпохи. С тех пор как некоторое время назад город Бьенхоа был объявлен закрытым для американских военных, практически все городские бары, массажные салоны и другие «медицинские» заведения были вынуждены закрыть свои двери. Уцелел только бар «Ким», спасшийся благодаря близости к единственному оставшемуся в городе месту дислокации американцев. Поскольку несколько моих друзей в Бьенхоа с любовью рассказывали о своих ночных вылазках в этот бар, я решил разузнать, чего же мне не хватало в Хаунгиа.
«Ким» был похож на любое другое подобное заведение во Вьетнаме. Шесть или восемь незанятых, плохо одетых и слишком накрашенных молодых девушек играли в карты, кормили монетами музыкальный автомат и даже танцевали друг с другом, чтобы побороть скуку. Я решил не показывать, что знаю их язык. Трюк был подлый, но я давно понял, что сведения, которые можно получить подобным образом, с лихвой компенсируют любое чувство вины. И это было справедливо независимо от того, в какой обстановке — рабочей или социальной — ты работал. В этот особенно светский вечер я развлекался тем, что подслушивал, как девушки спорили, кто из них подойдет ко мне.