— Он мой. Ты получила своего сегодня днем.
— Осторожно! У него такой свирепый вид.
— Боже мой! Он только что посмотрел сюда, как будто все понимает. Будь осторожна!
Мне, как обычно, повезло, — мне досталась самая уродливая. Девушке, которая наконец-то подошла ко мне, было около тридцати, а во Вьетнаме, когда женщина выглядит на тридцать, ей, скорее всего, лет сорок пять. Вьетнамские женщины — по крайней мере, в городах — не показывают свой возраст. Моя накрашенная и с двумя золотыми зубами собеседница представилась на ломаном английском, после чего прошла через обычный ритуал, спросив мое имя, возраст, семейное положение и место жительства в Штатах. Разочарованный неудачным жребием, я оказался трудной добычей. Настойчивая девушка отчаянно пыталась привлечь мое внимание, изощренно задирая юбку все ближе и ближе к ничейной земле — или, скорее, это была земля для всех и для каждого? Я просто не пробыл в этих краях достаточно долго, чтобы по достоинству оценить ее сомнительные прелести. Ее подруга в красном платье — может быть, но только не она. К сожалению, дипломатического способа обменять ее на другую не существовало, и я вернулся в дом Чи без сопровождения, с нетронутой добродетелью и уцелевшим кошельком.
На следующий день я встретился с капитаном Тимом Миллером на нашем первом рабочем совещании. В небольшом кабинете, стены которого были увешаны картами, с письменным столом, заваленным папками, Тим обрабатывал информацию, которая позволила ему и его людям уничтожить коммунистическую организацию в его уезде. Сам Тим больше походил на телевизионного детектива, чем на армейского офицера. Рослый и коренастый, грубый и зачастую напористый, он подходил ко всему с присущей ему энергией. Это был человек, слова и манеры которого создавали впечатление, что ему требуется тридцать часов в сутки, чтобы выполнить все то, чем он занимался. Тим стал известен в Бьенхоа своей безграничной энергией и уникальной способностью соединять различные фрагменты информации воедино и составлять ясную картину. Он был прирожденным детективом. Особой дипломатичностью Тим не отличался, но в роли американского офицера подобный недостаток он мог себе позволить. По своему темпераменту, в качестве советника вьетнамцев, Тим примерно напоминал ушедшего полковника Вайсингера. Нетерпеливый, жаждущий результатов, нетерпимый к некомпетентности и вспыльчивый, Тим хорошо использовался в закулисье Бьенхоа.
История успеха в уезде Чангбанг началась весной 1971 года, вскоре после того, как Тим возглавил здесь программу «Феникс», которая страдала от всех тех недостатков, с которыми я столкнулся в Дыкхюэ. Он быстро осознал угрозу, которую представляла собой разветвленная легализованная сеть сторонников Вьетконга в Чангбанге, и при поддержке полковника Вайсингера приступил к эксперименту. Тим знал, что ключом к уничтожению такой подпольной организации является умелое использование агентурных источников информации. Если он хотел проникнуть сквозь покров секретности, окружавший объект его интереса, ему нужно было заручиться сотрудничеством кого-то, кто находился внутри коммунистического аппарата. Тим также понял то, что у нас, как у советников, с трудом удавалось продавать вьетнамцам: одним из ключей к сотрудничеству с источником информации было его психологическое разоружение путем достойного обращения. Добиться от задержанного расположения было практически невозможно, если в конце каждого допроса его бросали обратно в камеру. Наконец, Тим осознал, что только терпеливая подготовка досье на каждого агента Вьетконга может гарантировать, что после своего захвата он будет осужден по вьетнамским законам. Поскольку вьетнамцам для проведения такого эксперимента не хватало опыта и средств, Тим начал свой проект как одностороннее американское мероприятие, которое со временем будет постепенно вьетнамизировано.
Уезд Чангбанг был хорошим местом для реализации этого эксперимента по нескольким причинам. Во-первых, через уездный центр проходило стратегически важное шоссе № 1, связывающее западную часть Третьего военного округа с Сайгоном и Бьенхоа. Кто бы ни контролировал Чангбанг, он контролировал эту ключевую дорогу, а ее блокирование было излюбленной игрой как вьетконговцев, так и их предшественников из Вьетминя. Кроме того, северная часть Чангбанга граничила с одной из основных вражеских баз во Вьетнаме — джунглями, за которые американские и вьетконговские войска сражались на протяжении многих лет. Вражеские воинские подразделения и политические структуры, скрытые в этом базовом районе, в плане политической и материально-технической поддержки традиционно полагались на сочувствующих им жителей Чангбанга. В уезде находилась сильно укоренившаяся инфраструктура повстанцев, которая развивалась и созревала годами. Вьетконг считал его наиболее эффективно организованным уездом в Южном Вьетнаме, и в течение нескольких лет он использовался в качестве образца для изучения в Институте дипломатической службы Госдепартамента. Из-за стратегического расположения Чангбанга на западных подступах к Сайгону, его обширное и эффективное вражеское подполье представляло для правительства неприемлемую угрозу. Задача Тима заключалась в том, чтобы покончить с ним.