— А может, то принца заморского заколдовали и тебе спихнули? — усмехнулся Эскель.
— А если и так, — нахмурилась девушка. — Я его выхожу, и он еще вам покажет всем! Будет такой конь, что ого-го! — взмахнула она кулаком в воздухе.
— Хорошо, — ведьмак так и не обернулся к ней.
— И отправлюсь с ним на Юг или дальше на Север к Драконьим горам! А что? Девки мечтают все, и я тоже хочу!
— Опасно одной путешествовать сейчас. Обожди как война закончится.
— А я и обожду.
Он торопливо погрузил на плечи коромысло с двумя пустыми ведрами, а третье взяв в руку, пошел к колодцу. Фредерика же, сделав вид особой занятости, копошилась в цветах и старалась даже не смотреть на удаляющуюся широкоплечую фигуру. Вот любили же ведьмаки насмехаться над ней. То один все по макушке бил ладонью, то этот теперь колкостями так и сыплет. Вздохнув, девушка принялась с остервенением вырывать из земли коренья первоцвета.
Эскель воду натаскал быстро. Дважды даже успел сходить, а когда вернулся то девки и след простыл. Отто лишь шастал туда-сюда по двору, да траву какую-то все выискивал. Оставив ведра у порога, ведьмак только хотел размять шею да проверить как там Василек, как медальон на его груди слабенько так дрогнул. Но и того было достаточно. А еще взгляд этот прожигающий на затылке вызывал неприятное чувство в груди.
Обернувшись в сторону леса, он нахмурился всматриваясь. И медальон его, конечно не подвел. Держась руками за ствол березы, из-за него очень неуверенно выглядывал темный силуэт. Ведьмак сделал шаг вперед, а силуэт с места не сдвинулся. Внезапно в нос ударил запах свежескошенной травы и марены. Нет, Дворовой* так не пах, да и лесной дух тоже. Эскель нахмурился и сжал в кулаке медальон. Тот уж больно нервировал своим дребезжанием. Два огромных глаза смотрели на ведьмака не отрываясь. В целом, существо это напоминало ребенка, но уж больно щекастого и грязного. Да и глазищи эти таращились особо неприятно. Только тогда, когда тот, видимо чутка осмелев высунулся из-за дерева, Эскель понял, что перед ним Божонтка**. Кто ведь еще мог так сильно пропахнуть мареной?
Дера выскочила на порог и чуть было не перевернув ведра, крепко ругнулась, а после увидела вдалеке ведьмака, стоящего к ней спиной, при этом что-то увлеченно высматривающего в лесной чаще. Сделалось до жути любопытно, и девушка чуть ли не вприпрыжку преодолела между собой и ведьмаком расстояние став около того по правую руку.
Она посмотрела в лес и на Эскеля. Затем снова в лес, убедилась, что ничегошеньки там нет кроме берез и травы и обернулась снова.
— Что ты там высматриваешь такое? Увидел, чего интересного? Так и мне расскажи, вместе посмотрим.
— Скажи, у вас есть молоко и хлеб?
Фредерика непонимающе оглядела профиль ведьмака и вскинула в удивлении брови.
— Сливки есть, но на что они тебе?
— Налей чуть в тарелку, мякиш хлебный положи и сюда неси.
— Ты проголодался? Так я сейчас репу запеку.
— Неси, кому говорят?
— Эскель, — внезапно спросила она и ведьмак наконец обернулся к ней.
На лице девушки застыл неподдельный ужас. Зрачок расширился, губы побледнели, как и все лицо, а тонкие и ледяные пальцы тут же сжали его предплечье. Он уж было подумал, что это морда его такой эффект произвела, но дело тут было в другом.
— Скажи, там что, нечисть какая? Или дух проклятый? — хрипло прошептала Дера.
— Вот дурында, придумывала себе ерунды, — заливисто рассмеялся ведьмак сощурив глаза. — Неси давай что просил, — утирая слезы снова заговорил он.
И она пошла в хату на негнущихся ногах, но благо что быстро вернулась. Принесла тарелку сливок и хлебного мякиша, как просили. Если бы еще Дера не дрожала как лист осиновый на ветру.
— Давай, Божонтка прикормить нужно. Иди.
Фредерику передернуло от слов так, будто ее прошиб сильный озноб. Она поджала губы, но двинуться с места не могла. И только когда теплая рука ведьмака осторожно подтолкнула ее в спину, ноги сами понесли вперед.
Шла она недолго. Но и те пять шагов дались ей с огромным трудом. Ее пугало все. Даже щекочущая босые ноги трава.
— Эскель? — дрожащим голосом проблеяла Дера и обернулась.
— Ну что такое? — улыбнувшись своей привычной кривой улыбкой, ведьмак скрестил на груди руки.
Его расслабленная поза успокоила травницу, но все еще недостаточно.
— Оно близко, да?
— Да прямо перед тобой. Выглядывает вон из-за березы, таращится на тарелку, — его голос был до боли веселый, но девушку это только нервировало.
Знаком ли ему этот страх, когда ты знаешь, что рядом кто-то есть, но ты его не видишь? Судя по всему — не очень. Она сделала еще один шаг, когда услышала громкое:
— Стой. Ставь тарелку и отходи.
Дера неуверенно качнулась вперед, но присела в траву. А когда присела, то и тарелку перед собой поставила прямо на землю, но так уж бережно, что тут сердце любого дрогнуло бы. Она молилась всем известным богам чтобы это загадочное существо не прыгнуло ей прямо в лицо, как тот риггер из сна. Иначе ее крики услышали бы в самом Третогоре.
— Молодец. А теперь иди сюда.
Услышав заветные слова, травница так резко припустила в сторону ведьмака, что аж пятки сверкали. А когда, наконец, ей удалось торопливо скрыться за его широкой спиной, то облегченно выдохнула.
Искать спасения было не у кого, а от спины шел такой жар, что грех было не прикоснуться. Что девушка и сделала. Прижала ладони и лоб к жесткой ткани рубахи и выдохнула еще раз. Спокойно так стало. Оказалось очень приятно чувствовать себя защищенной.
А у Эскеля внутри все скрутило. Будто кто кулак засунул да провернул раз-другой. Холод от ладоней ощущался даже через рубаху, а от разгоряченного дыхания Деры, мурашки толпами бегали по коже. Вцепившись пальцами в предплечье, он тихонько вдохнул и выдохнул пытаясь успокоиться. Одним богам известно, как его подкупали эти прикосновения, ее бесстрашие, ее радушие и простота слов и поступков. Она не кричала ему, что он мутант, не шарахалась как от прокаженного, не таращилась на изуродованное лицо до неприличия и даже позволила себе коснуться его. Какая бы еще девка была настолько глупой или отчаянной? А может просто доброй? Ведьмак пока еще не разобрался, но моментом насладиться успел.
— Это существо точно не опасно? — внезапно заговорила Дера отпрянув от его спины.
Эскель готов был застонать от возмущения, но благо — не стал.
— Это Божонтка. Дети это, которых не успели богам представить по всем обрядам. Померли они раньше, чем мир увидать смогли, — стараясь скрыть хрипотцу в голосе заговорил ведьмак. — Не опасные они. Но могут и шкодить. Редко бывает такое, но, если Божонтка в дом твой пришел, его лучше задобрить и прикормить. Будет оберегать вас с Отто от нечисти всякой. Ты его не увидишь, как ни старайся. Но как почувствуешь, что рядом кто-то есть, или трава вдруг как-то не так качнется, а ветра не было и нет — значит Божонтка рядом. Ты ему песню какую спой или историю расскажи. Они такое любят.
— А он в хату не залезет ночью?
— Может. Но зла не причинит. Так, посудой погремит да успокоится. Ты главное еду ему после сумерек оставляй на пороге. По утру увидишь пустые тарелки — не пугайся.
— А если бы я его прогнала?
— Не знаю таких случаев, чтобы его кто прогонял. Он полезный помощник, вот увидишь.
Эскель наконец повернулся к девушке встретившись с ее светлыми зелеными глазами. Она смотрела на него с таким детским трепетом, что аж не по себе стало. На него так прежде еще не смотрели. Почесав пальцами правую щеку, он наконец перевел взгляд на порог хаты.
— Давай я тебе воды нагрею, а то смердит от тебя за версту, — и хитро усмехнувшись, двинулся в сторону крыльца.
— Сам ты смердишь! — вспыхнула травница и приложив ладони к горячим, раскрасневшимся щекам поплелась за ведьмаком.
— Быть не может. Я ж в бадье валялся вон только вчера ночью, — негромко рассмеялся тот, а после назидательно проговорил. — А ты как с хутора вернулась, так и не обмылась. Даже одежду не сменила, — добравшись, он взял два ведра и толкнув плечом дверь понес их в хату.
— И то правда, — поуспокоилась Дера. —А ты мне знаки свои покажешь? — спрятав руки за спиной, она нагнала ведьмака уже у двери в свою комнату.