— Я дам тебе денег. А если доедем до Новиграда, я дам тебе три тысячи крон, если поможешь мне спрятаться там, где я буду в безопасности.
— Три тысячи? — не выдержав, Эскель расхохотался. — Откуда у тебя деньжищи-то такие?
— Отец на счету в банке оставил, — буркнула девушка, сжав руками свои колени.
— О, значит, у тебя есть семья? Так чего же ты к ним не подалась сразу, а убежала к низушку в захолустье?
— Отец пропал незадолго до того, как я бежала. Матушка… — Дера задумчиво пожевала нижнюю губу и опустила глаза. — Она и так сбагрила меня в Оксенфурт, так что, я думаю, не шибко она рада будет моему внезапному возвращению. А у Отто мне нравилось. Мы жили хорошо и мирно. Никому не мешали. Всего нам хватало.
— А чего же ты не возьмешь деньги и не сбежишь куда-то на Острова, к примеру? — пожав плечами, предположил ведьмак, продолжая внимательно рассматривать Фредерику.
— У меня там никого нет. Да и как доплыть, если корабли туда не ходят уже более года? Ты разве и не слышал, что оттуда никто не возвращался?
— Думаю, за три тысячи ты кого-нибудь да нашла бы, — вздохнул Эскель, запустив правую руку в волосы и почесав пальцами голову. — Что же делать-то с тобой?
— Мой отец — реданский аристократ и крайне непутевый человек. Единственное, в чем он был хорош — подхалимство. Женился на зажиточной даме из Боклера и забрал ее на Север. У них родилось четыре сына и я — самая младшая. Когда началась война, я узнала, что все мои братья подались воевать на фронт. Отец то ли бежал, то ли сгинул где, но от него давно уже не было вестей, а матушка вернулась в Туссент к родне. Она не любила Север и, наверное, до боли рада снова оказаться в теплых местах. Да и отца она тоже не любила. Что уж тут говорить, если половина детей носит ее фамилию? И я в том числе, — Дера вздохнула, взглянув на сплетенные пальцы рук, покоящиеся на коленях. — Я вела переписку с одним из своих братьев. Он был чуть ли не единственным хорошим человеком в моей семейке. Но последнее мое письмо осталось без ответа. Учитывая, что сейчас идет война… он, скорее всего, мог где-нибудь погибнуть. Я не знаю, что стало с моим домом, и я не знаю, что станет, если победу в войне одержит империя. Уж подозреваю, что для реданской аристократии наступят непростые времена. Отец, во время моей учебы в академии, по обыкновению, оставлял мне тысячу-две крон ежемесячно на протяжении двух лет. Я… — она замялась, смущенно порозовев. — В общем, прокутила я много. Практически все.
Эскель аж присвистнул.
— Это что же… — он призадумался, загнув некоторые пальцы двух рук. — Ты прогуляла больше двадцати тысяч?
— Я уж попрошу, — возмущенно вспыхнула девушка. — В Оксенфурте очень просто тратить деньги направо и налево, тем более, когда ты богатенький студентишка.
— Но не столько же! Да я за сезон на заказах и то меньше привожу с собой. Целых двадцать тысяч! Дера! — возмутился не на шутку ведьмак и, вскочив на ноги, принялся расхаживать по комнате.
— Ну у меня осталось еще около трех тысяч. И еще четыреста крон, что я заработала на мазях, — беззаботно пожала плечами девушка.
— Боги… — все не успокаивался Эскель, — двадцать тысяч. Да имей ты сейчас эти деньги на руках, то без труда смогла бы бежать из страны и начать новую жизнь в достатке абсолютно в любом месте.
— Ну люблю я потратить деньги и что тут такого? Что, меня сразу на костер за это?! Тем более если есть что тратить! — возмущенно закричала травница, а тем временем за дверью послышалась возня.
Ведьмак резко остановился и совершенно бесшумно двинулся к ней. Прислонил ухо. В коридоре кто-то кряхтел и охал, а когда он резко ее распахнул её, то столкнулся взглядом со стоящей на четвереньках Греткой, которая таращилась в замочную скважину и без сомнений подслушивала.
— П-прощения прошу, милсдарь… — залепетала девушка и отползла чуть назад.
— Сгинь, — фыркнул ведьмак, злобно сверкнув глазами.
Она тут же вскочила, собрав руками юбку и быстро метнулась по коридору, не оглядываясь.
— Холера, — с грохотом захлопнув дверь, Эскель посмотрел на сидящую на кровати Деру.
Она была на порядок спокойней, чем минуту назад, только едва заметно хмурила тонкие брови.
— Думаешь, она много слышала? — подала голос Фредерика.
— Не знаю, — он выдохнул и, сложив руки на груди, принялся мерить шагами комнату, размышляя, что же ему делать с такими внезапно свалившимися на его голову проблемами.
С одной стороны — это редкий шанс заработать приличную сумму денег, если Дера, конечно, не врет, а с другой — нужен ли ему этот хомут на шею? Одно дело заезжать к ней время от времени, но совсем другое — таскать балластом по всему Северу в военное время. Да и он был ведьмаком, а не наемником-телохранителем.
— Так что ты решил? — все не унималась девушка. — Я должна сейчас знать, чтобы успеть составить план. Если ты откажешься, я пойму и постараюсь покинуть завтра город. Не знаю, смогу ли добраться одна до Новиграда. В любом случае, я заберу деньги и попробую где-то затаиться в глуши. Если, конечно, выживу. Говорят, из-за войны на большаке то и дело шныряют бандиты и нечисть всякая. Если не сожрут, не продадут в рабство и не снасильничают, то, значит, Боги меня еще не оставили. Так что самое время проверить силу их милости.
Эскель громко застонал и шумно выдохнул, остановившись посреди комнаты. Ненавидел он, когда делали вот так, как она — яйца ему крутили да на чувство ответственности давили. Вот так ненавязчиво, гаденько, как невзначай, как будто ни на чем не настаивая. Не зная, куда деть руки, он обернулся к Дере и встретился с ней взглядом. Осмотрев ее нелепую одежду, растрепанные из-за капюшона косы и такое нарочито невозмутимое лицо, ему вдруг захотелось лихо ругнуться. Холера, да конечно он не оставил бы ее. Тянуло его к этой девке непутевой. Да не прошло и часа с их последней встречи, чтобы он не вспоминал о ней. И эти глупые и совсем несвойственные и ненужные ему привязанности крепко злили. Злили тем, что, во-первых, он не понимал, откуда они появились и для чего, а во-вторых, он просто не знал, что ему с этим делать и как себя вести. И сама Дера злила тем, что вломилась в его жизнь и пыталась уклад привычный нарушить. Эскель вообще был до жуткого взбешен, просто виду не подавал, как всегда. Все, что сейчас произошло, наложилось на сильную усталость, ноющую боль от ран и остатки детоксикации, из-за которой все еще слегка мутило. С силой сжав пальцы в кулаки, ведьмак еще раз выдохнул, стараясь говорить спокойно.
— И какой у тебя план?
— Сначала доберусь до Новиграда, — травница стала перечислять, загибая пальцы. — Возьму деньги в банке Вивальди. Потом буду искать безопасное место. Может, в селе каком-то заброшенном, может, в лесу. Если мне более-менее повезет. Если будет везти дальше, то подамся в Туссент или на крайний север — в Ковир и Повисс. Если совсем не повезет, помру еще по дороге в Новиград.
— Хорошо. А если, допустим, я отправлюсь с тобой?
— Все то же самое, но только, — она отогнула указательный палец, — я останусь жива, — добавила средний, — отдам тебе все свои деньги, — добавила безымянный, — и мы доберемся либо до Туссента, либо до Ковира. Посмотрим по обстоятельствам. И да, — девушка улыбнулась. — Вариант с заселением в заброшенную хату, само собой, отменяется.
— Уж, боюсь, что не прокормлю тебя с твоим-то транжирством.
— У меня есть деньги, если ты не забыл, — она демонстративно запустила руку в сумку и выудила оттуда набитый кошель, бросив его позади себя на кровать. — Я покрою траты на себя. А если что, буду мази делать в дороге и продавать по селам каким-то. Глядишь что-то и заработаю.
— Дурында и убежденная оптимистка, судя по всему. Ты, видимо, на большаке еще никогда не была, — фыркнул ведьмак и нахмурился. — Лучше купи себе одежду нормальную. Через два-три дня, как дела все закончу, отправимся в твой Новиград. И я надеюсь, обещанные три тысячи будут на счету, иначе на том наше знакомство закончится. Пристроишься где-то в городе и переживешь как-нибудь смутное время. А тащить за просто так я тебя не буду. Тем более в такую даль. Я всегда работаю один и путешествую тоже один. У меня такой принцип.