Окрестности форта были, мягко говоря, не очень живописными. Повсюду стояли заброшенные повозки. Вдалеке кто-то завывал, а очередь из беженцев растянулась вплоть до бастиона. Все искали убежище в стенах Оксенфурта. Хотя Дера не назвала бы эту развалину «бастионом». Еще и мосты, которые соединяли ее с дорогой обвалились, потому пришлось идти вброд. Стебель был не против, судя по довольному пофыркиванию, а травница все вздрагивала от брызг. И пока они выехали на сухую землю, сапоги промокли насквозь. Можно было прикупить запасную пару у сапожника в Оксенфурте, но девушка решила не разорять и без того страдающего от ее компании ведьмака.
К «Гузке» добрались немного раньше, чем Эскель предполагал изначально. Все потому, что удачно попался участок, на котором можно было дать коню вволю пробежаться. Только начали опускаться сумерки, а перед глазами замаячила нужная деревянная вывеска. Сама корчма находилась на берегу озера, окруженная с одной стороны деревянным пирсом и лодками, а с другой — полем. Здание выглядело добротно и достаточно приветливо. Даже несмотря на въедливый запах рыбы, которая сушилась на деревянных держалках. Видать кухарка заготавливала для гостей к пиву. Вокруг же было достаточно людно. Кто-то играл в карты, кто-то горланил пьяные песни, а кто-то пытался разнять краснолюдов, готовых вот-вот ринуться в драку. То тут, то там виляя бедрами расхаживали проститутки, крайне похотливым взглядом рассматривая всех, кто встречался на пути.
Коней привязали к коновязи, а когда ведьмак принялся стаскивать сумки не только со своего коня, но и со Стебля, Фредерика умудрилась залюбоваться горизонтом. А полюбоваться было чем, надо сказать. Вечерние огни Новиграда и тянущиеся к небу шпили острых крыш выглядели завораживающе. Как же давно она гуляла по улицам этого грязного и шумного города. Вдохнув полной грудью свежий вечерний воздух, Дера на мгновение представила, как должно быть тепло в «Зимородке». Отовсюду пахнет фруктами и вином, а на сцене выступают лучшие трубадуры города. Сейчас она бы даже не раздумывая отдала все свои сбережения за бокал Эст-Эста и целую тарелку малины. А уж за то, чтобы укусить сочную грушу или съесть ложечку засахаренной черники и вовсе могла душу продать.
— Эй, Дера, оглохла что ли?
Недовольный голос ведьмака вывел девушку из мечтаний, заставляя нахмуриться и обернуться.
— Что? И помечтать уже нельзя?
— Думаю, — внезапно, даже для самого себя, смягчился Эскель, — лучше мечтать сытым и в тепле.
Он кивнул в сторону входа, покрепче перехватив сумки на плечах. Благо, что травнице хватило выдержки не начать пререкаться и молча направиться в корчму. Он, конечно, придержал ногой для нее дверь, но исходящее раздражение не смог оставить без внимания. Лишь бы в волосы не вцепилась, как Гретке, а то он уже приноровился с усыпляющим знаком. И пока он прикидывал, как бы так ненавязчиво разрядить обстановку и все же наладить настроение своей попутчицы, услышал, как в спину полетели уже привычные оскорбления. Для него, но не для Деры.
— А я-то думаю, чем это таким понесло. Теперь понятно. Выродок заявился, — фыркнул кто-то из мужичья.
Следом громко отрыгнули и с силой ударили кружкой о деревянную поверхность. Эскель заметил, как Фредерика напряглась. Как выпучила глаза и как огляделась по сторонам. Он только собирался сказать что-то о том, чтобы она не обращала внимания и смотрела только перед собой и на корчмаря, как его резко одернули за плечо. Одна из седельных сумок слетела на пол и зазвенела склянками. Травница и вовсе подпрыгнула на месте, оборачиваясь к деревянному столу спиной. Одной рукой она торопливо выискивала, за что бы ухватиться, а вторую, сжатую в кулак, держала у груди. Ведьмак тяжело вздохнул, бросил взгляд на пьянчугу, а потом на Деру, заметив страх в ее взгляде. Решил не отвечать резко осмелевшему мужику. Молча наклонился за сумкой, за что и получил по голове. Его шатнуло в сторону, но на ногах устоять удалось. Травница взвизгнула и бросилась к нему, но была заслонена начинающими собираться вокруг зеваками.
— Никак вы, блять, не научитесь, — тряхнув головой, хрипло поговорил ведьмак.
Следующий удар был за ним. Пьянчуга, ожидаемо, не успел уклониться и отшатнулся назад, падая на толпу. Толпа его подхватила и вытолкнула обратно. Он демонстративно залез грязными пальцами в рот, дернул шатающийся зуб и громко сплюнул кровь. Зрители тут же загалдели, а когда уже протрезвевший он бросился снова на ведьмака, то умудрился неслабо приложиться тому по лицу. Последовал еще один удар, правда, ведьмак смог увернуться и выставил блок. Не нужно иметь особых навыков, чтобы выждать, когда пьянчуга откроется и тогда нокаутировать его. Что и случилось. Один точный хук в челюсть и грузная туша с грохотом повалилась на измазанный грязью деревянный пол.
Сплюнув собравшуюся во рту кровь, Эскель пошевелил челюстью, сделав вывод, что та не сломана, и принялся собирать разбросанные по полу сумки. А когда толпа расступилась он увидел бледную как полотно Деру, которая широко распахнутыми глазами смотрела на него и держалась за сердце. Он попытался улыбнуться ей, но не вышло. Боль пронзила нижнюю губу, заставляя скривиться и облизнуть ее. На языке появился вкус крови. Значит, без травм не обошлось.
— М-мастер, — начал, заикаясь корчмарь. — Вам комната нужна или вы просто… ну…
— Комната. С двумя кроватями, если есть, — кивнул ведьмак, подходя ближе, будто бы и не случилось только что ничего из ряда вон выходящего.
— С двумя не будет. Но с одной широкой — найдем. Матѐй вас проводит.
Корчмарь обернулся, кивнул кому-то, и из-за его спины вышел низушек. Он учтиво поклонился и перепуганной Дере, и все еще взвинченному Эскелю, а потом молчаливо поманил за собой рукой.
Комната была победнее, чем в Оксенфурте, и бадьи для купания не было. Но зато постель пахла свежим, а деревянные полы были начищены, как полагается. Когда дверь за помощником корчмаря закрылась, ведьмак сбросил сумки на пол, а сам побрел к наполненному водой тазу. Хотелось осмотреть себя в зеркало и смыть кровь. Фредерика только стояла и хмурилась. Он уж начал думать, что начнутся новые разборки. Будто мало ему было драки с пьяницей. Как вдруг, девушка внезапно громко топнула ногой, резво прошла к сумкам и достав оттуда одну из своих бутылочек, и отодрав от чистой тряпки кусок, направилась в его сторону.
— Дай я помогу. А то, еще одному шраму на своем многострадальном лице ты не обрадуешься.
Получилось грубо, но по-другому Дера не смогла бы. Уж не после того, что увидела в корчме. А когда страх отпустил, на его смену пришла злость. На того пьянчугу, что возомнил себя невесть кем и полез с дракой к ведьмаку. На Эскеля, который перепугал ее до чертиков. И на толпу, которая вместо того, чтобы разнять, только стояла и улюлюкала. Впрочем, как и тогда, когда она кинулась на стерву-Гретку.
— Заживет. Регенерация, я же…
— Помню, — перебила его травница и с силой развернула ведьмака к себе ухватив того за плечи.