— Вы, энто, мастер, — начал Томаш. — Расскажите люду, как бестию-то убили.
— Я слышал, что чемерица таких монстров подземных отгоняет, — подхватил один из мужиков и осушил кружку до дна.
— Может, отгоняет, а, может, и нет. Отчего сами не попробовали? Так бы четыре сотни сэкономили, — ухмыльнулся Эскель, заправив за уши особо мешающие пряди все еще мокрых после купания волос.
— Так боязно же! — подал голос другой мужик, с грохотом поставив кружку на стол. — Энто у вас, ведьмачьего отродья, яйца стальные. А мы — простые работяги, боимся соваться ко всякой нечисти.
— А, кстати, не у каждого стальные-то! — подключился третий. — Проходил у нас тут ведьмак один. Выглядел как вот вы — страшенно. Только морда у него целая была. Мы ему заказ даже выдали, мол, вот, мастер, поглядите что нас изводит. А то сил уж совсем нет.
— Да что вы, — наигранно удивился Эскель, делая вид, что ему до жуткого любопытно.
Тем временем, улыбчивая помощница поставила перед ним тарелку с кашей, не забывая продемонстрировать глубокий вырез на рубахе. Дера подметила это, а оттого с силой сжала в руке ложку. Боль пронзила ладонь, заставляя нахмуриться. Страшный и страшный, а бабы вон как сиськами трясут. От этой мысли в голове аж помутилось, а злость подступила к горлу.
— То бишь, о чем эт я, — задумался мужик, на секунду-другую замолчав.
— О ведьмачьих яйцах, — кивнул войт и опрокинул в себя чарку сивухи.
— А, верно-верно, — опомнился рассказчик. — Так вот, мы ему заказ выдали. Он поглядел на него так, а в глазах-то страх проклюнулся. Мы уж переполошились все. Думали, что же это за бестия такая, что сам мастер ведьмак портки обмочил. Но заказ он взял.
— И что за бестия была? Игерн, что ли? — закинув в рот ложку каши и кусок хлеба, Эскель потянулся за кружкой с пивом.
— Да, вот этот инхер ваш, — качнул головой войт.
— Короче! — прикрикнул кто-то из-за стола. — Давай кончай россказни свои!
— Да уже, — улыбнулся мужик и утер боковой стороной ладони рот. — Заказ он, то бишь, взял, а самого след простыл. Мы думали, может, сгинул, на полях-то. Вилы с косами взяли и пошли проверять. А он возьми и испарись. Вот как в воду канул!
— А дальше что? — Эскель уже и сам заинтересовался.
Но на Деру, тем не менее, поглядывал. Кашу она не доела и квас в кружке не допила. Только бросила странный взгляд на корчмарскую помощницу и вышла из зала. Ведьмак подумал, что устала, небось, сильно, и вернулся к сплетням.
— Пропал, вот что! — бахнул кулаком по столу Томаш. — Бестию-то не извел, а дочку порядочного человека обрюхатить не забыл, собака поганая!
— Обрюхатил? — удивился ведьмак. — Не может быть такого.
— Еще как может, мастер! Потому вы на Злату нашу не глядите. Она сиськами-то трясет от дурости и молодости, но пусть мужа себе хорошего найдет. А кто ее с ребятенком нагулянным, да еще и от мутанта, возьмет? — покачал головой войт и выпил еще чарку.
— Ведьмаки бесплодны, Томаш, — хмуро заключил Эскель и уперся руками в стол, намереваясь встать.
— Да вы не серчайте, милсдарь, — заулыбался один из мужиков и придвинул ведьмаку полную до краев чарку. — Вы-то нам вон как помогли! Вы уж точно не такой, как тот ирод.
— Вы уверены, что это был ведьмак? — Эскель выпил и чуть расслабился.
— А как энто не быть уверенным? У него такая же побрякушка на шее болталась и два меча за спиной были, — усмехнулся войт.
— С головой волка? Такой же? — он вытянул из-за пазухи медальон и приподнял повыше, чтобы все рассмотрели.
— Не, вроде не такой. Или такой. Да поди разбери! — махнул рукой один из мужиков. — На нем тоже башка какая-то была.
— Интересно, — задумчиво потер щеку Эскель.
— Выпейте еще мастер, — войт наполнил чарки.
— Нет, спасибо, — ведьмак уперся руками в стол и поднялся. — Спать пойду. Завтра в дорогу.
— Раз так, то конечно, конечно, — понимающе закивал войт.
Но по его осоловелому взгляду было совсем непонятно, понимал ли он вообще что-то или сивуха окончательно затуманила голову. Ведьмак направился к выходу, как внезапно его за запястье кто-то ухватил. Он резко обернулся и только хотел выдернуть руку, как увидел перед собой раскрасневшуюся Злату — помощницу корчмаря. Она тонкими пальцами пробежалась вверх на предплечье, коснулась легонько шрамов и, закусив губу, кивнула в сторону двери, что была скрыта за ситцевой красной шторой. Эскель обернулся, глянул, что мужичье занято самогоном и ногой игерна, и, пригладив рукой волосы, пошел за ней. За дверью оказалась небольшая комнатка, больше походившая на камору, судя по скопившимся в углах ящикам с бутылками, горшкам и бочкам, от которых кисло пахло соленьями. Злата перебросила через плечо косу, встала вполоборота и игриво глянула на ведьмака. Тот дверь за собой прикрыл, но дальше проходить не спешил.
— Впервые вижу такого нерешительного, — улыбнувшись, она повернулась и с нескрываемой хитрецой глянула на Эскеля.
Ее руки тем временем потянули за завязки на рубахе, заставляя ту съехать с плеч и оголить упругие налившиеся груди. Злата осторожно провела по ним пальцами, чуть приподняла вверх, сжала и нехотя отпустила. Приметив заинтересованный взгляд, она растянула пухлые губы в улыбке.
— Я боюсь, что не совсем понял… — начал отчего-то лепетать ведьмак, почесав в затылке и стараясь скрыть нахлынувшее возбуждение.
Она была красивой, ладной и очень манящей как для молодой кметки, но совесть внезапно кольнула его, так некстати напомнив, что в комнате его ждет Дера. Пораскинув мозгами, или тем, что от них осталось, он подумал, что, с одной стороны, ничего зазорного не делает, ведь никаких обещаний они друг другу не давали и клятвами не обменивались, а с другой — не хотелось лишних проблем, ведь местные недвузначно намекнули на то, что не потерпят того, чтобы выродок снова девок местных совращал. Но была еще и третья сторона вопроса, которая зазывающее посматривала на него и устраивалась поудобнее на высокой бочке с соленьями. А когда она задрала до неприличия высоко подол юбки и раздвинула пошире стройные ноги, выставляя на обзор все свои прелести, Эскель решил, что гори оно все синим пламенем, и, расшнуровывая на ходу портки, направился к ней.
Ее руки были загребущими и касались его везде. Гладили шею, зарывались пальцами в длинные пряди на затылке, лезли под рубаху и оставляли ноготками красные отметины на коже. Откровенно наслаждаясь своими ощущениями, она запрокинула в сторону голову, а он только и успел коснуться губами открытой тонкой шеи, как услышал сдавленный стон. Она схватилась руками за его плечи и скрестила ноги на талии. Ведьмак уперся лбом в девичью грудь и торопливо пристроился меж раскрытых бедер. А как совладал со штанами и собой, то вошел в нее на одном дыхании, резко, отчего девка чуть не сорвалась на крик. Сжав округлые бедра подрагивающими пальцами и притянув ее ближе к себе, он начал нетерпеливо двигаться, даже не пытаясь позаботиться о чем-то еще. Например, о том, что от таких резких толчков Злата чуть не слетела на пол и только чудом смогла удержать себя, ухватившись одной рукой за шею ведьмака, а второй за край бочки. Но, исходя из несдержанных стонов, можно было понять, что даже такие неудобства совсем ее не тревожили. Она ловко балансировала на крышке, в то время как каждый последующий толчок выбивал из ее груди все очередные всхлипы, перерастающие в стон.
Ведьмак шумно дышал, прижимаясь носом к влажной девичьей шее, а под закрытыми веками ему снова мерещился навязчивый образ той, что заплатила ему три тысячи крон и осознанно вверила в его руки свою собственную жизнь. Это начинало казаться каким-то нездоровым наваждением, граничащим с болезнью. Но от этих мыслей все закончилось гораздо быстрее, чем он предполагал. Корчмарская девка была той еще бестией, судя по тому, как легко она оголилась перед ним, как бескомпромиссно раздвинула ноги и как свободно и широко было внутри нее, что только с большим трудом можно было ощутить, как сокращается все ее нутро в приливе оргазма. Да и чего греха таить, понять, что Злата все же получила желаемое, удалось только по резко участившемуся дыханию и протяжному облегченному стону. В унисон и сам ведьмак добрался до пика, а когда чутка отдышался, то осторожно отодвинулся от девки и сделал шаг назад, шнуруя штаны.