— Ведьма ее вылечит. Все хорошо, — холодно проговорил Эскель, слезая с коня. — Я о делах приехал поговорить.
— Эт можно, — подключился второй и поправил рукой съехавший набок шлем. — Дела-то они всегда не терпят, так ведь, командир?
— Верно, Лукаш, черт тебя дери. Пиздец, как верно! — прокричал пьяным голосом Ян. — Токмо говорить будем не здесь. Уши тут даже у стен есть. Пойдем-ка в корчму местную. Там и обсудим все.
Эскель взял за поводья Василька и повел его вслед за покачивающимся из стороны в сторону Яном. Ощутив прожигающие спину взгляды, обернулся и глянул на того самого Лукаша. Он был не трезвее своего командира, но, тем не менее, шел ровно. Поведя плечами, ведьмак едва слышно вздохнул. Не нравилось ему это все, во что его пытались втянуть. И очень не нравилось. Но был ли у него выбор? Примерно такой же, если выбирать между костром и виселицей.
Вошли в корчму с грохотом и криками. Удивило то, что внутри никого не было, кроме двух-трех таких же ряженых мятежников и корчмаря. Усатого, широкоплечего и с огромным пузом, которое с трудом можно было спрятать за передником. Но бросающего такие тяжелые взгляды, что даже у ведьмака мурашки по коже пробежали.
— Командир! — пробасил он и тут же с грохотом выставил на стол перед собой три деревянные кружки. — Пивка как всегда?
— А можно и пивка, — самодовольно ухмыльнулся Ян и уселся за первый попавшийся на пути стол.
Эскель сел напротив, а Лукаш по его правую руку.
— Значит, вот она какая беда, мастер, — командир провел рукой по губам. — Дело у нас непростое. Но не для такого как вы.
— Я сам решу, какое дело — простое или нет. Вы суть обрисуйте, — ведьмак сложил руки на столе и, чуть ссутулившись, осмотрелся.
Взгляды, которые на него бросали мятежники за соседним столом и корчмарь, доверия не внушали. Чувствовал себя, словно мышь в мышеловке, — омерзительно и тревожно. Мечи-то он оставил на коне, так, на всякий случай, чтобы агрессию не вызывать у местного, как бы выразиться, ополчения. Но, видать, и без мечей он с этой задачей хорошо справлялся.
— Ну добро, — кивнул Ян. — Затеяли мы тут переворот — это если коротко.
На стол, тем временем, выставили три полных до краев кружки с пивом. Пахло оно что надо — солодом и пряностями. Но пить пока никто не спешил.
— А если длинно, то хотим мы мразь эту зажравшуюся, что городом управляет, прирезать и скормить свиньям. Потому что сил уже никаких нет терпеть его бесчинства. Налоги растут не по дням, а по часам, — икнув, начал загибать пальцы Ян. — Так еще и отступные появились. Ты представляешь, — распалившись, он резко перешел на ты, но ведьмак виду не подал, пусть и слух это обращение чуток резануло.
— Оно-то, может, и не плохо. Ты взял и дал десятка два крон, а к тебе не пристают и торговать не мешают. Вози себе зерно, молоко и мясо с предместья в город да радуйся. Как говорят — отдай и не греши, — подключился к разговору Лукаш.
— Но ведь ты-то даешь и не рассчитываешь даже, что к тебе снова пойдут с протянутой рукой и мечом обнаженным. Ведь так? — Ян сжал руки в кулаки.
Но ведьмак был абсолютно спокоен и потихоньку потягивал пиво. Он уже даже знал, чем это все закончится. История не нова и встречалась повсеместно. Правда, с одной разницей — обычно его она не касалась.
— Так мало нам было оброков и прочих… — Ян небрежно мазнул по воздуху рукой, — отступных. Как власть местная поняла, что нас, простых работяг, доить можно как коров обожравшихся, так и начался беспредел. Стража городская распоясалась в край. Могли и девку какую оприходовать прямо в подворотне, и товар с прилавка умыкнуть, и выручку за весь день забрать на «нужды городские». А никто и слова не говорил! Королю-то вообще по боку все эти наши беды! Он весь войною занят.
— А как тут скажешь, командир? — взбеленился теперь Лукаш. — Нам-то жить за что-то надо? Надо. А чтобы жить, нужно торговать. У нас же только тем и живут. А куда ты поедешь в такое-то время неспокойное, кроме городишки, что под боком? Никуда. Потому закроешь рот свой поганый и будешь шею подставлять да щеки под оплеухи властителя. А король? Ай, да что этот король… — он махнул рукой. — Ирод такой же поганый. Не то что тятька его. Вот то был мужик, так мужик!
— Верно! Верно говоришь, Лукаш! — Ян с грохотом опустил кулак на стол, отчего кружки дрогнули, расплескав содержимое.
Эскель и на это ничего не сказал. Только отряхнул перчатку от пивных капель и утер рукавом подбородок и рот.
— Но оно ведь, как говорится, всякому терпению приходит конец. Он и пришел. И мы были готовы, — Ян склонился к столу и расплылся в самодовольной улыбке. — Собрались мы, значит, неравнодушные. Измазались все дегтем березовым и под покровом ночи перерезали эту падаль серпами. А как добрались до ипата, тут и начались проблемы.
— Ипата-то убивать боязно. Его ведь сам король на должность усадил, — вставил свое слово Лукаш, утирая пивную пену с усов. — Прознает, что мы его того… — он провел рукой в районе шеи, — прибили. И все, конец.
— Вы перебили всю городскую стражу, а ипата вам убивать боязно? — усмехнулся Эскель, дернув бровью.
— Конечно боязно, — кивнул Ян. — Нам-то жить тут еще. А вдруг кто нагрянет и хватится этого пса? Нас же перевешают всех.
— Да вас и так перевешают. Хоть бы за то, что вы всю стражу перебили и мятеж подняли, — на последних словах ведьмак сделал особый акцент.
— Дык война на дворе, мастер, — хмыкнул Лукаш. — Скажем, что нильфы перебили. Солдатня ведь всегда в расход идет, а с властителями обычно договариваются.
— Не всегда, — мотнул головой ведьмак, отчего волосы упали ему на лицо. — Иногда властителей вешают, как и кметов, — на деревьях в округе. В назидание.
— Так, кончайте споры, — выставил ладони перед собой Ян. — План у нас такой. Вы, мастер, ипата местного порешите, а мы уж кого своего усадим на это место. Для короля сказку сочиним, мол, черные ведьмака наняли и диверсию учинили. Властителя нашего убили, а мы, вот, возьми и своего — доброго и порядочного — усадили на его место, чтобы уж без головы не остаться. Мы и свидетелей найдем. А как нильфы заявятся, то мы и с ними быстро договоримся. Нам-то неважно, под кем ходить, лишь бы жилось спокойно и хорошо. А этот пес ни с кем договариваться не будет. Он у нас, видите ли, патриот, мать его.
— Не легче уж потерпеть, пока Радовид войну проиграет, и тогда уж властитель сам сменится. Нильфы наверняка своего кого-то усадят, — предположил ведьмак.
— А где гарантии, что он сменится? Нету! А если не проиграет? — пожал плечами Ян. — Да и ждать нам не с руки. Вон уже все провернули почти. Одно последнее дельце осталось, и уж тогда заживем.
— Если не перевешают, — буркнул Эскель в кружку.
— А это уж не вам решать. Мы вам помогли с девкой-то? Помогли, — снова встрял в разговор Лукаш. — Вопросов не задавали? Не задавали. Хоть и выглядело это со стороны очень подозрительно. Вот и вы не задавайте. Мы вам это… можем и заказ оформить как на нечисть местную.
Ян громко хрюкнул, заходясь смехом. За соседним столом тоже не удержались. Ведьмак повел плечом, понимая, что вся корчма их подслушивает.
— Не нужен мне заказ. Я не беру заказы на людей, — хмуро заключил Эскель.
— А вы представьте, что это гуль какой или топляк распухший, — гоготнул корчмарь за спиной, тут же наполняя из кувшина кружки.
— Но раз уж вы меня во все это вмешали… скажу лишь, что за работу свою возьму еще небольшую уплату, — он сложил руки на столе и сцепил пальцы в замок.
Ян с Лукашем переглянулись, а за соседним столом все притихли.
— Ну что же, — неуверенно заговорил командир, почесав в затылке, — сотню можно и накинуть.
— Меня не деньги интересуют.
— Боги, а что же? Ребятишки наши? — переполошился корчмарь, все еще крутившийся вокруг стола.
— Нет. Амулет, что вы забрали у ведьмы.
— Амулет? — Ян почесал пальцем подбородок.
— Да. У кого он?
— Ой с этой побрякушкой такая история забавная получилась, — неловко хохотнул Лукаш, отведя взгляд в сторону.
— У кого он? — нахмурился ведьмак, с силой сжав пальцы.
— Да вы успокойтесь, — вмешался Ян. — У ипата, должно быть. Оно ведь как получилось… Я когда-то давненько захаживал к этой стерве колдунской за травами. Ну… для особых нужд, — он прокашлялся в кулак и продолжил: — А эта сука возьми да заартачься, мол, мало ей яиц и деньги подавай. Ну и кинулся я на нее. Заведенный был, как черт. Яська мне все мозги изъела, так еще и курва-ведьма стала взбрыкивать. Ну я приложил ее чутка башкой-то о косяк. И в запале бусы ее разорвал. Они возьми и разлетись во все стороны, а я глядь — на полу блеснуло что-то. Смотрю, а это цацка ведьмовская. Да и пока она там в себя приходила, я и свистнул ее.